Сергей Масаулов, руководитель Центра перспективных исследований
Администрирование края
После присоединения к России власти ввели новое административное деление в крае, которое не всегда учитывало характер родоплеменной организации жизни местного населения, в том числе кыргызов. Кыргызстан вошел в состав Туркестанского генерал-губернаторства. Территория, населенная кыргызами, делилась между четырьмя областями: Семиреченской, Сырдарьинской, Ферганской и Самаркандской. Численность кыргызского населения в то время достигала 500 тыс. человек.
Области делились на уезды, а уезды – на волости, которым подчинялись аилы (по-кыргызски – айылы). Население Кыргызстана занимало территории 73 волостей и управлялось избираемыми на три года волостелями и старшинами. Управленческий аппарат был полувоенным: во главе областей и уездов стояли офицеры и участковые приставы, которые не только управляли, но и властвовали на территориях. Иногда приставами и волостелями ставили местных манапов, присваивая им звания, вплоть до полковников царской службы. Это также вызывало недовольство других манапов, которые не смогли или не успели устроиться соответствующим образом.
Новая власть запретила межплеменные и родовые войны, ликвидировала рабство, упорядочила налоговую систему. Эти мероприятия положительно сказались на развитии кыргызского общества. В целом царская власть мало вмешивалась в управление кыргызским населением, вся полнота власти была передана местным родовым и владетельным лицам.
Административно-территориальное разделение Кыргызстана, несомненно, преследовало цели укрепления колониальной власти, но вместе с тем принесло кыргызскому народу ряд новшеств. Постепенно стали утрачиваться вековые традиции родовых взаимоотношений и связанная с этим зависимость населения от родовой верхушки. С введением выборности на управленческие должности стал разрушаться институт наследственной преемственности власти, ранее осуществляемый манапами (родовая власть) и биями (судебная власть, основанная на обычаях и традициях). Управление, производимое по российским законам, положило конец произволу верхних и местных эшелонов власти.
Однако в условиях отсутствия политического единства кыргызов и других народов Туркестана власть Туркестанского генерал-губернатора и всех нижестоящих структур управления противопоставляла их местным этническим институтам власти. Более того, манапы боролись за обретение поста внутри администрации Туркестана, который гарантировал им привилегированное положение относительно других родов и племен. Последние испытывали недовольство таким положением вещей, а вину возлагали на царскую администрацию.
Таким образом, недовольство именно в правящем классе подспудно зрело или присутствовало все время, вплоть до взрыва недовольства в 1916 г.
Причины восстания
Тем не менее должны были быть какие-то конкретные причины восстания. К ним обычно причисляют: а) усиление налогового пресса; б) русификацию Туркестана, как основы колониально-националистической политики и массовое переселение крестьян из России; в) усиление произвола при расселении.
Поводом к восстанию явился царский указ от 25 июня 1916 г. о мобилизации мужчин из местного населения призывных возрастов (от 19 до 43 лет) на военно-тыловые работы. Между тем ранее туземное население освобождалось от такого рода повинности, помимо того, что в армию также не призывалось. И это было гарантировано прежними царскими указами.
Началом восстания на всей территории Средней Азии и Казахстана послужили волнения жителей города Ходжента в Самаркандской области 4 июля 1916 г., решительно отказавшихся выполнять указ о мобилизации. Глухое недовольство прорвалось открытыми выступлениями горожан – коренных жителей края в уездных и областных городах Ферганской области, в том числе в Оше, в краевом центре Ташкенте в конце первой и начале второй декады июля. Все они были жестоко подавлены. С 10 июля до конца месяца выступали кыргызские и узбекские дехкане в южной части Кыргызстана. Волнения в Ошском и соседних с ним уездах Ферганской области (Андижанском, Наманганском и Кокандском) были быстро подавлены. В Туркестане было введено военное положение.
Вскоре движение распространилось и на долины Кетмень-Тюбе, Чаткала, Тогуз-Торо, в Ошский уезд и на другие территории юга Кыргызстана. Но особой остротой характеризовалось восстание на севере Кыргызстана. Здесь происходили вооруженные столкновения с войсками, начиная с августа и до октября 1916 г.
В советское время было принято считать причинами восстания, во-первых, эксплуатацию и «невыносимый колониальный гнет и грабеж» со стороны царского правительства; во-вторых, эксплуатацию трудящихся со стороны байско-манапских феодально-патриархальных элементов в самих туркестанских народностях; в-третьих, империалистическую войну; в-четвертых, набор рабочих на тыловые работы.
В современной историографии в странах Центральной Азии принято обращать внимание на усиление национального гнета и колониальную политику русификации Туркестана, проводимую царскими властями. В условиях военного времени положение народных масс особенно ухудшилось, что и привело к восстанию 1916 г. Социальный состав его участников был широк. Кроме простого люда, в нем участвовали представители байско-манапской верхушки и мусульманского духовенства, т. е. восстание было общенародным. Кроме того, в восстании участвовали представители многих национальных меньшинств Кыргызстана.
Однако подлинные причины развернувшихся событий лежат в иной плоскости. Представляется, что за пятьдесят лет после завоевания/включения Туркестана в состав России произошла существенная ломка общественных отношений, характерных для азиатской формации. На смену им пришла смесь традиционной азиатской системы, полицейско-административного управления территориями и вкраплениями капиталистических отношений в городах, пришедшими из Центральной России вместе с торговыми и иными отношениями. Все это многообразие властных структур еще не сложилось в систему в начале Первой мировой войны.
Здесь важно отметить, что азиатский способ производства предстает в сочетании трех хозяйственно-экономических типов: комплексного хозяйства, орошаемого земледелия и кочевого скотоводства. Традиционное хозяйство, особенно комплексное, в целом не было товарным, а различные промыслы не сложились в ремесленное производство. Тем самым общество лишалось потенциала развития, которое начинается только с ломки традиционных отношений.
Комплексное хозяйство, распространенное в Кыргызстане, означало, что кыргызы не были чистыми кочевниками, они занимались сезонным отгонным скотоводством, а также земледелием, технологически недостаточно обеспеченным для получения значительного продукта, позволяющего преодолеть натуральность хозяйства. Кроме того, существовала тесная связь с аилом, как с землей проживания. Таким образом, подлинной причиной восстания было резкое изменение земельных отношений, последующий распад традиционного азиатского способа производства и т.д.
В 1869 г. Туркестанским генерал-губернатором был установлен душевой земельный надел на переселенческое хозяйство, занимавшее до тридцати десятин. Очевидно, что хозяйство, получившее тридцать десятин земельной площади, быстро превращалось в крупное и зажиточное по меркам Центральной России хозяйство. Кроме того, переселенческим хозяйствам в то время предоставлялась колоссальная государственная помощь и поддержка. Например, переселенческое хозяйство на пятнадцать лет было освобождено от налогов, ему давались разного рода ссуды на обзаведение и ряд других привилегий.
С 1874 по 1908 г. в Туркестан было переселено свыше 5000 хозяйств и организовано 74 самостоятельных новых переселенческих поселка. После этого переселение идет масштабными темпами и уже в 1916 г. в Туркестане насчитывается свыше 940 русских переселенческих поселков. Это население занимало около 2 млн десятин самой лучшей пахотной, хорошо орошенной земли. Что это составляло к посевным площадям тогдашнего Туркестанского края?
Эти два миллиона десятин составляли 57,6% общей посевной площади края. Иначе говоря, на каждого переселенца приходилось 3,17 десятины, а на каждого местного жителя (кыргыза, узбека, туркмена) –0,21 десятины или в пятнадцать раз меньше. В то время узбеки, кыргызы и туркмены составляли 94% от всего населения Туркестана. Эти 94% занимали всего 42,4% посевных площадей, а 6% переселенческого населения занимало 57,6% посевных площадей.
Это касалось всего Туркестана, а если рассматривать Семиреченскую область, в состав которой входила Киргизия, то здесь изменения, связанные с переселением, были более значительными. Например, к 1915 г. переселенческих самостоятельных поселков в Семиреченской области было 600, а земли взято у кыргызов 4200 тыс. десятин всех видов (пашни, покос, пастбища), из них одних посевных площадей 1200 тыс. десятин. Переселенцам доставались лучшие, наиболее удобные земли.
Именно это разрушало аил и традиционный образ жизни кыргызов, что идеологически переживалось как зависимость и гнет.
Вторая причина восстания –это налоговая политика в Туркестанском крае, фиксировавшая и усиливавшая имущественное неравенство. Например, земский налог. Этот налог взимался в одинаковом размере с каждой кибитки, каждой юрты, с каждого хозяйства независимо от материального положения семьи. Кроме того, во время войны увеличился военный и другие налоги, которые взимались без дифференциации в соответствии с имущественным положением. Весь центр тяжести налоговых сборов падал тогда на бедноту, поскольку байско-манапские элементы находили выход освободиться от этого налога, который касался их наравне с другими. Например, взимался налог с каждой головы скота. Волостные управители, старшины, сотники и десятники расписывали тогда большие отары овец богачей по 1 тыс. голов на всех родичей (по 30–0 голов) и тем самым уравнивали налог на всех родственников.
Кстати, так происходило и в советское время, при формальном наличии колхозов с коллективной собственностью, когда каждый участник объединения точно знал, какая из овец принадлежит ему. Имущественное неравенство и социальная зависимость сохранялись с помощью консервации родовых традиций.
И третья группа причин –это судебно-административный нажим и освященное традицией беспрецедентное кумовство и мздоимство местной администрации.
Восприятие восстания и людских потерь
Восприятие восстания в русском обществе Туркестана во многом строилось на информации о кровавых эксцессах и на слухах. В городах и переселенческих поселках циркулировала информация о близком вторжении многотысячных орд и ждущей кровавой расправе. Действительно, восстание 1916 г. стало чередой кровавых межнациональных по окраске столкновений, от которых пострадала часть переселенческого и коренного населения края.
Трагичными были по своим последствиям внезапные нападения восставших на переселенческие поселки в южной части Семиречья. Здесь в Пишпекском и Пржевальском уездах Киргизии были разгромлены 94 переселенческих поселка. Столь печальная участь постигла десятки русских селений по северному побережью озера Иссык-Куль и отдельных –по южному, а также в Ат-Башинском и Нарынском частях Пржевальского уезда. В результате в Семиреченской области пострадали главным образом простые крестьяне-переселенцы, женщины, дети и старики (мужчины призывных возрастов были в армии), в то время как царская администрация во всем Семиречье понесла незначительные потери. Только в Пишпекском и Пржевальском уездах из числа мирного населения было убито 2227, ранено 834, пропало без вести и взято в плен 1364 человека, имущественно пострадали 6024 семьи переселенцев.
По подсчетам туркестанских чиновников, коренное население Северного Кыргызстана после восстания 1916 г. уменьшилось на 42%. Почти 150 тыс. человек бежало в Китай, было убито или пропало без вести. Эта цифра легла в основание многих последующих оценок и кочевала из одной исторической работы в другую. Между тем имеются и другие оценки, ничуть не умаляющие трагичность событий.
Действительно, было жесткое подавление восстания. Но нельзя умалчивать о причинах этого. Когда карательные отряды, присланные для усмирения бунта, увидели посаженные на вилы головы русских женщин и детей, то их реакция была соответствующая. Но это не кыргызско-российские проблемы, это последствия восстания и борьбы. Нельзя давать этим событиям этническую окраску. Такие трагические случаи были и в период набегов казахов на кыргызскую землю в ХIХ в., и в период родовой междоусобицы между кыргызскими племенами бугинцев и сарыбагышей.
Наряду с тяжелейшими последствиями кровавых событий 1916 г. во многих районах Туркестана в документах и памяти свидетелей восстания 1916 г. зафиксированы факты сочувствия и проявления добрососедства простого люда. Отдельные рядовые общинники-кыргызы нередко тайно предупреждали своих соседей, знакомых и друзей из переселенцев о грозивших бедах, укрывали русских женщин и детей от расправы. А русские крестьяне, рискуя своей головой, спасали жизнь кыргызским семьям.
Сейчас, когда в ряде заинтересованных источников называется количество потерь кыргызского населения во время подавления восстания и последующего бегства в Китай, в зависимости от идеологических задач, пропагандистского запала и проплаченных извне денег используются цифры от трехсот тысяч до одного миллиона человек. Не так давно один ретивый «исследователь» и «аналитик» настаивал на трех-четырех миллионах жертв «геноцида».
Первая всероссийская перепись, в которой были учтены кыргызы, была проведена в 1897 г. Во всем Туркестанском генерал-губернаторстве численность кыргызов не превышала 650 тыс. В 1926 г. только в пределах современной территории Киргизии численность достигла одного миллиона. Согласно данным переписи 1897 г., в двух уездах –Пржевальском и Пишпекском –насчитывалось 278,9 тыс. кыргызов.
Следующая перепись была проведена летом 1917 г., причем переписчики тогда работали весьма ответственно. В двух уездах, где проходило восстание 1916 г., через год проживало 324 тыс. кыргызов. Если за основу взять среднегодовой темп прироста, то можно посчитать рост численности населения. Если допустить, что восстания 1916 г. не было, то при 1,3-процентном среднегодовом темпе прироста кыргызского населения его численность с 1897 по 1917 гг. должна была составить 357,6 тыс. Таким образом, разница составляет 33,6 тыс. человек. Надо учитывать, что это прямые и косвенные потери, включая погибших и тех, кто бежал в Китай, а также всех, кто мог родиться, но не родился у погибших, раненых или сбежавших людей.
А во время самого восстания 1916 г. погибло 4 тыс. кыргызов. Сегодня этими цифрами манипулируют и делают из этого события один из рычагов для управления общественным мнением, чтобы повлиять на отношения с Россией.
В принципе историками стран Центральной Азии неплохо изучены попытки использования ситуации восстания 1916 г. странами Тройственного союза в своих целях. Прежде всего, речь идет о попытках офицеров разведки турецкого генштаба повлиять на развитие событий в направлении масштабного неповиновения всего населения Туркестана властям. Предполагалось также под знаменем ислама вести «священную войну» против кафиров. Турецкие офицеры, а также туркестанские купцы –проводники такой политики делали попытки усиления противостояния на почве религиозной розни, имея целью открыть Туркестанский фронт против России.
Усмирение восстания и бегство в Китай
Проблем в усмирении восстания, особенно после приказа о возврате в Туркестан с фронта семиреченских казаков, не было. И дело здесь не только в техническом превосходстве оружия и организованного боя над беспорядочным нападением лавы джигитов. Восстание было стихийным бунтом без политических целей, поэтому после разгрома части поселений переселенцев оно потеряло смысл. При появлении регулярных войск повстанцы вынуждены были бежать, чтобы не быть уничтоженными.
Бегство в Китай было тяжелым. Путь был длинным и проходил по непроторенным тропам. Приходилось переходить совершенно незнакомые, высокие и труднопроходимые ледниковые перевалы. Пришлось переезжать вброд десяток больших рек и сотни малых горных речек, по несколько суток подряд ехать и идти по глухим и темным ущельям. Пришлось преодолевать знаменитые по высоте и крутизне перевалы Когур-Олан, Бедел, Ак-Огуз и Кызыл-Суу. Многие из этих перевалов и опасных путей пришлось пройти ночью. Остановки и передышки невозможны –сзади по следам беженцев следуют войска. Поэтому переход на китайскую территорию кыргызам-повстанцам обошелся чрезвычайно дорогой ценой – большими жертвами людей и скота. Потери были и в Китае. Для того, чтобы устроиться на новом месте, семьям приходилось подчас продавать в рабство девушек.
А через год после революции для многих людей повторился путь назад, столь же тяжелый физически. Конечно, это не могло не отложить тяжелый осадок в народной памяти. И называется эта трагедия «Үркүн» – «Исход».
Последствия восстания были катастрофическими для местного населения, особенно в Киргизии, где сопротивление войскам было упорным, а бегство в Китай массовым. Потеря значительной части населения у кыргызов и других народов Туркестана, включая переселенцев разной этнической принадлежности, по большей части русских, ударила по хозяйственному порядку и климату доверия, который был в стране до трагических событий. Однако дальнейшая революция и гражданская война с господством идеологии классового противостояния надолго поменяли акценты. В дальнейшем советская власть старалась обойти некоторые факты и оценки, если они делались в духе национального противостояния. Считалось, что источником бед народа были действия бай-манапских элементов, поддерживавших до 1930-х гг. басмаческое движение.
Механизмы памяти и будущее страны
Обычным механизмом памяти было устное предание. Пересказ событий, обрастаемый массой новых деталей, стал средством поддержания исторической памяти народа. Понятно, что рассказы по мере отдаления от событий прирастали новыми деталями.
Другой механизм –постоянные попытки национальной интеллигенции дать иную, нежели в канонической версии трактовку событий 1916 и последующих годов. Чаще всего это были версии национально-освободительной войны против русского гнета или в ослабленной версии за усиление статуса национального языка, сохранение традиционной культуры, мифологии и т.п., как это было в осужденных работах профессора Нурбекова, широко негласно обсуждавшихся в 1970-х гг.
В период революции, в Гражданскую войну и чуть позже национальная интеллигенция в Туркестане пыталась создавать национальные государственные образования. Неудача таких действий привела часть представителей ранее господствовавших классов к басмачеству и в дальнейшем к эмиграции. Некоторые из этих деятелей стали сотрудничать с Германией и участвовали в создании Туркестанского легиона Вермахта.
Однако здесь имеется крайне интересный факт: несмотря на более ожесточенный характер восстания, именно в районах Северного Кыргызстана Туркестанский легион практически не получил притока кыргызов. Таким образом, вряд ли будет верным утверждать значимую связь между восстанием 1916 г., желанием отомстить за жертвы и деятельностью людей, предавших свою Родину. Это всецело миф.
В устной традиции влияние рассказов было значительным. В изучении истории данная тема была под негласным запретом, точнее она считалась опасной для карьеры историка.
Однако в советское время восстание не воспринималось в массовом сознании как национально-освободительная война, как столкновение на этнической почве и т. п. Не было пафоса взаимного противостояния различных частей общества. Подобные подходы появились только после 1991 г. Выстраивая суверенную национальную государственность, часть элиты приняла данную тему в разработку.
Постсоветские государства Центральной Азии стоят перед нелегкой дилеммой. Догонять так называемый цивилизованный мир надо (по крайней мере элиты в странах Центральной Азии формулируют такую задачу), но эта «догоняющая модернизация» чревата двумя опасностями –европеизацией элиты, архаизацией и исламизацией массы населения. Этот процесс переживают и постсоветские государства Центральной Азии. Здесь был реализован модернизационный проект в условиях управляемой дозированной демократии.
Часть элиты будет эксплуатировать архаику в обществе, помноженную на исламистские тенденции, и на этой основе укреплять свою власть. Так что усиление националистических трендов во внутренней политике центрально-азиатских режимов неизбежно и мифология восстания 1916 г. играет здесь не последнюю роль. Как, к примеру, «увязывание» георгиевских лент с карательными действиями войск против восставших и наградами за них. Якобы так чувствуется в массовом сознании местного населения.
Из сборника докладов Международной научно-практической конференции «Цивилизационно-культурные аспекты взаимоотношений России и народов Центральной Азии в начале XX столетия (1916 год: уроки общей трагедии)», прошедшей в г.Москва 18 сентября 2015 г.