В-пятых, история имеет только один-единственный путь развития. Исторические события происходят так, как они произошли, и чередуются так, как они следовали в их очередности, и никак иначе. В этом смысле исторические события безальтернативны и прямолинейны. Как любят говорить историки, «в истории не бывает сослагательного наклонения 'если бы'». Но опять повторяя «человеку мыслящему свойственно домысливать», можно добавить к вышесказанному, «но иногда возможна и сослагательность». С этой позиции Аттила и возглавленные им гунны могут восприниматься и таким образом:
451 г. Гуннская держава в зените своего могущества. Обе Римские империи – Западная и Восточная – платят гуннам дань по 7 000 фунтов золота каждая. Все гуннские, германские, славянские и даже романоязычные племена вне границ обеих Римских империй находятся под властью гуннов и всегда готовы участвовать в военных походах, организуемых великим гуннским ханом.
Начало осени. 6 сентября. В этот день на Каталаунских (Маврицеанских) полях между Мери и Труа в Северной Шампани началось ожесточенное сражение между двумя империями: Гуннской и Западноримской. Под водительством гуннов, которых, собственно, около шести туменов (60 000 конных воинов) в битве участвуют германцы: западные готы, гепиды, герулы и др., славяне: анты, венеды, хорваты и др., ираноязычные: аланы и роксоланы, а также и другие союзные и вассальные племена – всего 250 000 бойцов. На стороне Рима бьются римляне, романизированные кельты – галлороманы и союзные им германские вестготы, франки, англы и саксы и др., ираноязычные сарматы, а также и другие романоязычные и германоязычные племена – всего 250 000 солдат и офицеров. Это невиданное и неслыханное количество воинов – около 500 000, которое дотоле никогда не сходилось в человеческой истории в страшной сече между собой на ограниченном пространстве в 25 квадратных километров!
Мы намеренно занизили количество сражающихся с обеих сторон, поскольку мы уверены в том, что многие историки, ослепленные блеском имен Аттилы и противоборствующего ему римского полководца Аэция, представили завышенное количество участников Каталаунской битвы. Например, в известном сборнике «Сто великих битв» в сражении на Каталаунских полях, правомерно обозначенной в летописных источниках как «битва народов», в армии Аттилы насчитывают около полумиллиона человек: «В январе 451 года 500-тысячное войско Аттилы выступило в поход» [Аграшенков А.В., Блинов Н.М, Бякина В.П. и др. «Сто великих битв», М., 1998, с. 92]. По логике вещей им противостояло в Северной Шампани такое же количество западноримских войск и их союзников – федератов.
«На Маврицеанских полях между Мери и Труа происходило кровопролитнейшее сражение, известное под именем битвы на Каталаунской равнине. Ожесточение противников было очень велико; сражение длилось несколько дней, и предание насчитывало павшими с обеих сторон около 200 тыс.» [«Аттила»// «Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Биографии, т. I, М., 1991, с. 521].
Исходя из того простого факта, что во всех источниках сообщается, что в Каталаунском сражении погиб каждый третий воин, мы предположили, что общее количество сражавшихся с обеих сторон не превысило 500–600 тыс., но и это – такое количество, которое дотоле никогда не фиксировалось в писаной человеческой истории.
И вот третий день сражения завершен. К вечеру принесли неожиданное известие, что вестготы снялись с боевых позиций и ушли к себе назад, в свою столицу в Южной Галлии (Франция). Известие неожиданное, сногсшибательное.
Представим себя на месте Аттилы, главнокомандующего собственно гуннских, вассальных германских (а почему «вассальных» – они восстанут после смерти Аттилы, через три года) и союзных славянских войск (последние будут верными Аттиле и его наследникам до конца): Погиб каждый третий боец. Выбыл по ранению каждый четвертый. В наличие боеспособных воинов не более 12 туменов пехоты и конницы – 120 тыс. Противоборствующие вестготы ушли – их было вначале около 60 тыс. А может они и не ушли совсем, а заходят сзади и ударят завтра-послезавтра с тыла в решающий момент битвы? Таким образом, Аттиле и его воинству противостоит чуть меньшее количество римлян Аэция – около 100 тыс.
Самые лучшие воины Аттилы сейчас отсутствуют в Шампани и в Европе. Тумен бестрепетных сабиров вместе с другими гуннами и вассальными кавказкими и припонтийскими племенами в количестве 50 тыс. ушли через Кавказ в поход на Иран. Они исполняют очень важные две задачи: 1) держат в напряжении Восточный Рим (Константинополь), с тем, чтобы их войска не пришли бы на помощь Риму исконному, Западному; а из пределов Восточного Рима можно дойти до центра Европы по отличным румийским бетонным дорогам – стратам, самое большее, за 60 дней; 2) они собирают золотую и серебряную добычу, а также добычу в различных драгоценностях, товарах и в рабах; ведь7 000 фунтовзолота, которые платит гуннам Константинополь, – это немного, даже мизерно мало, всего каких-то 23 333 трехфунтовых золотых слитка (трехфунтовый золотой римский слиток содержал чуть выше1 кгзолота невысокой пробы), никак не хватит для оплаты своих гуннов, а также вассальных и союзных войск, – а ведь каждый воин пошел в поход, чтобы заработать себе и своим близким на жизнь. Европа бедна, золота, серебра, а равно и других товаров, в ней мало; а что было, уже забрали римляне. Нужны деньги и драгоценности, а также и товары из богатого Ирана и жирующих стран восточного побережья Средиземного моря.
Тех 2 тысяч сабиров, которые остались при Аттиле в качестве резервной гвардии, – этого очень мало. Нет в Шампани и несгибаемых акациров – вместе с различными малочисленными гуннскими и негуннскими племенами они остались «на хозяйстве»: защищать жён, детей, стариков-родителей, скот в Паннонийской пуште. Тумен акациров и два тумена вассальных и союзных романоязычных, германоязычных и славяноязычных воинов несут службу на северных берегах Дуная, они вступят в сражение с восточными румийцами и будут их изматывать, покуда не подойдет подкрепление из Европы от Аттилы.
Если завтра Аттила возобновит сражение и выиграет битву, то он будет очень значительно обескровлен и обессилен. А вестготы живы и здоровы. Они станут притягающей силой для оставшихся в живых врагов Аттилы. Они объединят всех оставшихся румийцев, галлороманов и враждебных германцев и навяжут совсем скоро новую битву гуннам. А исход этой битвы будет уже не ясен.
«Лишь один каган Аттила знал, в чем суть дела. Он ставил себя на место главнокомандующего румийскими и федеративными войсками Флавия Аэция: если я, магистр милиции Аэций, проиграю завтра битву гуннам, то и мне и Руму конец; если я, претор и наместник Галлии Аэций, выиграю завтра битву у гуннов, то и мне и Руму тоже конец: в этом случаю плодами победы, без никакого сомнения, воспользуются вестготы и их союзники, так как они сейчас в устрашающей и опасной силе. Следовательно, вестготов надо уговорить уйти, битву необходимо прекратить и разойтись с гуннами с миром.
Теперь сенгир-хан уже думал за себя: если я, каган гуннов Аттила, завтра продолжу битву и разобью одних румийцев, то я останусь один на один с вестготами и их вассалами, причем совершенно ослабленный; если после этого вестготы станут нагонять меня, чтобы сразиться со мной, то одержать тогда победу над ними будет уже очень проблематично. Усиление вестготского государства мне ни в коем случае не нужно, пусть они борются пока скрытно, или же в открытую, против румийских легионов. Следовательно, мне также следует прекратить сражение и отпустить 'друга и приятеля' Аэция с миром» [Бек фон А. цит. соч., кн. III, т. II, с. 297].
Думается, приняв такое решение, великий Аттила упустил реальный момент, который бы повернул историю в другое русло. Однако, позволим домысливать не тюрку-кыргызу, каковым является автор этих строк, а следовательно, лицом заинтересованным, а представителю романо-германского суперэтноса, а именно, его наиболее креативно-пассионарной части – англо-саксонской нации, Джону Мэну: «Он мог бы захватить всю Северную Европу, жениться на Гонории и создать династию, которая правила бы от Атлантики до Урала, от Альп до Балтики. Возможно, Британия покорилась бы гуннам, а не англам и саксам, и Чосер с Шекспиром писали бы на гуннском языке, а мы поклонялись бы не христианскому богу, а каким-нибудь шаманским Синим Небесам» [Мэн Дж. «Аттила», М., 2007, с. 291–292]. Аналогично высказывается и еще один представитель романо-германского суперэтноса немец Герхарт Вирт [Wirth G. “Attila”, Stuttgart – Berlin – Köln, 1999, S. 145–146].
Но реальный шанс в переломе в истории в пользу гуннов, равно древних тюрков – древних кыргызов, был упущен. На следующий452 г. Аттила предпринял новую и успешную попытку покончить с Римом, но в любом случае перелом состоялся ранее, когда он мог бы одним ударом покончить со всем западноевропейским военным и политическим руководством и взять абсолютное верховенство во всем известном тогда цивилизованном мире.
«Аттила до сих пор ассоциируется… с особым типом личности. Его влияние следует искать не в практических достижениях, а в том полете воображения, который вызывает имя Аттила. Он разорвал узы исторического факта и вошел в легенду» [Мэн Дж. цит. соч., с. 292].
Описанное нами событие было первым переломным моментом в человеческой истории с участием тюрков, древних тюрков, древних кыргызов (о втором таком с участием тюрков мы поведаем далее), но вторым переломом в человеческой истории вообще, когда исторический сценарий изменился или мог бы измениться в пользу одного этноса (суперэтноса).
В первом историческом переломе во II в. до н.э. пассионарные римляне-латиняне, а, следовательно, родоначальники романского этноса и романо-германского суперэтноса, взяли верх над карфагенянами, с которыми они провели три войны (Пунические войны). Во всех портах вокруг Средиземного моря и даже в Британии, а также на Красном море и в Персидском заливе господствовал богатый и сильный Карфаген. Римляне-латиняне этого перенести никак не могли и приложили все усилия, чтобы покончить с Карфагеном.
«В третьей Пунической войне (149–146 гг. до н.э.) Карфаген был снова разбит и на этот раз по предложению сенатора Катона Цензора (любые выступления которого в сенате заканчивались фразой: Карфаген должен быть разрушен) этот древний город сравняли с землей, а всех оставшихся в нем жителей продали в рабство. Разрушению города предшествовала трехдневная лютая резня и избиение мирных и беззащитных горожан, жестокие изнасилования молодых женщин и девушек, а также изощренные грабежи зажиточных горожан; римская солдатня не знала границ в своих самых свирепых преступлениях и подлых делах.
Великий Ганнибал, на 45 году жизни проигравший одну – единственную битву, был вынужден скрываться, дабы не быть проведенным в ошейнике по Риму на триумфе Сципиона, которого сенат наградил почетным прозвищем Африкансий. Вместе с верными воинами – участниками еще той победной битвы при Каннах 15-летней давности, непременной выдачи которых от побежденных требовал Рим (чтобы предать их ритуальной казни через прибитие к кресту в отместку за то позорное поражение) в конце 201 года до н.э. Ганнибал тайно отплыл на свою историческую родину Финикию. Но римляне считали его опасным и здесь. Сначала они потребовали его выдачи у правителя Финикии, а когда Ганнибал перебрался в соседнюю Палестину, то и у царя этой земли. Ганнибал, не желая попасть в позорный плен, а также доставлять неприятности приютившим его людям, на 69 году своей жизни принял яд.
А три с половиной тысячи его боевых товарищей – ветеранов, некогда участвовавших в победоносном Каннском сражении, были вынуждены перебраться в порты Красного моря и отплыть на своих карфагено-финикийских кораблях далеко на восток, туда, где восходит солнце. И когда 30 финикийских кораблей с пурпурно-красно-фиолетового цвета парусами появились в гавани прибрежного китайско-ханьского города Шанхая, то никто не удивился – ведь эти финикийцы уже проторили сюда морскую дорожку и бывали здесь не раз со своими товарами. Но власти города Шанхая были удивлены, когда сошедшие три с половиной тысячи бравых военных при полном вооружении под командованием некоего средних лет генерала по имени Магон изъявили желание остаться здесь навсегда и поступить на императорскую службу. Поскакали срочные гонцы на быстрых лошадях в Бейцзин за разрешением к Великому ханьскому императору Хуфуну, который сразу же ответил согласием – кому не нужны хорошие мореходы и храбрые воины!» [Бек фон А. «Дорога в тысячу лет, или сказание о дунганском народе», Алматы, 2006, с. 180–181] [подчеркнуто нами. А.Б.]
Перелом истории в пользу романского этноса, равно романо-германского суперэтноса, произошел в202 г. до н.э., когда великий Ганнибал потерпел недалеко от Карфагена в битве при Заме одно единственное в своей жизни поражение. Карфагеняне, бывшие иудеями, ушли на второй план истории. Победители начали всячески жестоко преследовать их, изгоняя их с их исторической родины в Финикии и Палестине. Иудеи, говорившие на различных диалектах арамейского языка, были вынуждены бежать во всех направлениях, в различные страны, где их принимали, включая Китай. Изгнание первых христиан – иудеев, а также убийство Христа, – это последствия единственного поражения иудея Ганнибала в той злополучной битве при Заме – победители не отличались мягкосердечием.
Еще одна – и думается, последняя попытка тюрков изменить ход истории в свою пользу имело место более 1 000 лет позднее. Два великих тюркских исторических деятеля: турецкий султан Сулейман Великолепный (также: Кануни-Законодатель) и его военно-морской министр Хайреддин Барбаросса (Рыжебородый) предприняли отчаянные усилия взять вверх над романо-германской Европой.
Османская империя была, как некогда более 1 000 лет назад империя Гуннская, в зените своего могущества, простираясь от азиатского Каспия на востоке до африканского Марокко на западе, от европейской Польши на севере до африканского Сомали на юге.
Турецкий султан Сулейман, входящий в число лучших полководцев мира как по версии американца Майкла Ли Лэннинга [«Сто великих полководцев», М., 1998. с. 272–275], так и по версии россиянина Алексея В. Шишова [«Сто великих военачальников», М., 2000, с. 205–211], имел, как мы полагаем, также один реальный шанс изменить ход мировой истории в пользу тюрков. Этот шанс был подготовлен ему его предками – великими османскими султанами, тоже, по обеим версиям, вошедшими в число ста лучших полководцев человечества: Баязидом I Иылдырымом – Молниеносным (правил: 1389–1402), основная заслуга, которого – разгром крестоносцев, после чего навсегда прекратились их походы, Мехмедом II Фатихом – Завоевателем (1451–1481), взявшим приступом Константинополь и превративший его в столицу тюркского государства Стамбул и Селимом I Явузом – Грозным (1512–1520), сокрушивший огромную Персидскую державу и мощный Египет, после чего турецкие султаны стали самыми могущественными в мусульманском мире.
Великий султан Сулейман Великолепный совершил свой первый поход на Вену – столицу Австрии – в1529 г., поход был успешный, но это не был еще переломный момент в истории. Султан Сулейман понимал, что Австрия, находящаяся в составе Священной Римской империи и управляющаяся испанским королем Карлом V Габсбургом, должна была сокрушена вместе с Испанией – метрополией данной Священной Римской империи, а для этого следует отрезать все пути подвоза золота и богатств с Нового Света, из Америки. По заданию султана османский флотоводец Хайреддин Барбаросса занялся строительством мощного флота. Степные тюрки, немыслимые без коня, пересели на корабли-кайыки и очень преуспели в мореплавании.
«После победы Барбароссы в битве при Превезе 27 сентября1538 г. над соединенными силами Венеции и Австрийской империи контроль Турции над Средиземноморьем был обеспечен на тридцать лет» [Ли Лэннинг М. цит. соч., с. 274].
Более того, в 1541 у алжирских берегов османский флот под руководством адмирала Барбароссы полностью разгромил гигантский флот объединенной Европы – «…600 с лишним европейских кораблей
в одном месте и в одно время, а такого никогда не наблюдалось в человеческой истории…» [Бек фон А. «Хайреддин Барборосса – легендарный османский адмирал», кн. II, Бишкек, 2009, с. 228], с 80-тысячным десантом на их бортах. И при этом лично противостояли Барбороссе грозный правитель объединенной Европы ′Император Священной Римской империи германской нации′ испанский король Карл V Габсбург, известный испанский завоеватель новых земель – конкистадор Эрнандо Кортес, известный европейский флотоводец Андре Дориа и будущий правитель Нидерландов герцог Альба, которые едва спаслись бегством по суше по североафриканскому побережью до Марокко. Турецкое господство на Средиземном море было обеспечено на целых 100 лет!
Турецкий султан Сулейман Великолепный (правил: 1520–1566) был передовым, просвещенным правителем своего времени. Упорядочив старые и создав новые законодательные акты (поэтому одно из его почетных прозвищ: Кануни – Законодатель) и на их основе улучшив государственное устройство империи, этот султан стал обладать самой новейшей информацией своего времени и на ее основе намечал новые, дотоле никогда неслыханные дела, как-то: на севере своей империи соединить рукотворным каналом реки Волгу и Дон, а на юге империи соединить таким же каналом Красное и Средиземное моря у города Суэца [см.: Лэмб Г. «Сулейман – султан востока», М., 2002, с. 375]. Султану было известно, что еще за 50 лет до первого плавания Христофора Колумба американский континент был открыт китайским мореплавателем Чжен Хе, мусульманином-дунганином, мусульманское имя которого было Мухаммед.
Аргументируя свои притязания на Новый Свет, тем, что он был впервые открыт мусульманином, султан Сулейман поставил задачу своему флотоводцу и вонно-морскому министру Хайреддину Барбароссе готовиться к морскому походу на американский континент.
Однако слово писателю и историку:
«И говорил тогда 67-летний отец Хайреддин своему 41-летнему сыну Бексталу, чтобы дорогой сын служил и сражался честно, мужественно и находчиво, дабы возвеличить имя Барборосса. ′Ведь нам: мне, Хайреддину, сыну Джакуба, и тебе, Бексталу, сыну Хайреддина, престоят великие дела – мы пойдем во главе двух армад, каждая по 500–600 кораблей, в Новый Свет и изгоним оттуда испанцев и португальцев. Я поплыву через Атлантику, а ты, мой сын, – через южные аравийские и индийские моря. Карта Эвлия Челеби и путешествия европейцев показали, что эта новая земля, называемая Мексикой, находится на пересечении путей из Атлантики и из индийских морей. И тебе следует очень скоро с помощью адмиралов Бири Раиса и Салиха покончить с господством португальцев в Могадишо, в Маскате и на Цейлоне и обезопасить свой тыл, – так наставлял своего сына однобунчужного адмирала Бекстала отец трехбунчужный адмирал Хайреддин: – Португальцы должны убраться из южных морей и открыть нам путь на Индию, Китай и далее на Мексику. Карта и практика мореплавания показывают, что мы можем подойти и атаковать Мексику с двух сторон – я со стороны восхода солнца, а ты, мой сын Бекстал, со стороны захода солнца. И тогда, покорив Мексику, мы с тобой прославим в веках величайший народ османов, который сейчас уже является властелином трех частей света: Азии-Анатолии, Европы-Румелии и Африки-Арабистана′ [Бек фон А. цит. соч., с. 342–343] [подчеркнуто нами. А.Б.].
Но в процессе подготовки к такому сверхдальнему мощному морскому походу в Америку османский адмирал Хайреддин Барборосса умер в1546 г.
Несмотря на то, что султан Сулейман лишился своего верного, знающего и храброго наперсника Барбороссы, он все же продолжал серьезную подготовку к сокрушению Священной Римской империи, сухопутными воротами в которую являлась Вена – войска могут наносить отсюда удары как в южном направлении во Францию, Италию и Испанию, так и в северном на Германию, Нидерланды и Данию.
В1566 г. султан выступил ранней весной в поход. Только конных воинов у него было около 100 тыс., не считая артиллерии и вспомогательной пехоты. При этом янычарская артиллерия была всепробивающей силой в составе его войска. Это была несметная мощь по меркам того времени. Но в походе великий султан скончался. Его полководцы довершили поход, австрийские императоры из династии Габсбургов обязались выплачивать Стамбулу огромную ежегодную дань, но основная цель, которую преследовал султан, так и не была достигнута. Турецкий этнос не смог взять верховенство в Европе, равно во всем тогдашнем цивилизованном мире, чему, конечно же, была объективная причина – внезапная смерть великого османского султана Сулеймана.
«Память о грозе Европы – Сулеймане Великолепном – надолго осталась в истории двух континентов, Европы и Азии. Он был тем султаном, который заставлял Европу помнить о себе и в период правления которого Турция пользовалась еще славой и положением одной из сильнейших держав мира» [Ивонин Ю.Е., Ивонина Л.К., «Властители судеб Европы», Смоленск, 2004, с. 144].
После смерти султана Сулеймана дела Османской империи уже не пошли так гладко, как шли три века до этого. А всему виной то, что «…к 1670 году силы русских и турок уравнялись» [Лэмб Г. цит. соч., с. 484].
«Россия была единственная страна, которая побеждала турок, а австрийцев и итальянцев турки били, как хотели. Турция потеряла Крым и побережье Черного моря. Войны, которые стоили дорого, были неудачными. Османская империя постепенно стала разлагаться» [Гумилев Л.Н. «География этноса в исторический период», Л., 1990, с. 227].
Так в чем же заключается историческая связующая нить между гунном-тюрком ханом Аттилой и османом-тюрком султаном Сулейманом? Думается, не только в том, что они оба являлись тюрками: первый древним тюрком-гунном, а второй – тюрком-османом. А также не только в том, что они оба являлись всевластными правителями своих огромных государств: первый Гуннской империи, а второй Османской империи. А также не только в том, что они оба были веротерпимыми и абсолютно одинаково относились ко всем религиям и верованиям, которые исповедовали их разноплеменные и разноязычные подданные. А также не только в том, что они оба являлись великими полководцами – предводителями огромных и боеспособных армий, не потерпевшими ни одного поражения.
С нашей точки зрения их обоих – гунна-тюрка Аттилу и османа-тюрка Сулеймана – связывает одно: они оба полагались в жестоком бою на свои ударные подразделения, состоящие из отважных кыргызскоязычных сабиров (суваров), которые вносили основной вклад в перелом хода сражения в пользу гуннов и османов.
Таким образом, мы попытались доказать ту непреложную истину, согласно которой древние кыргызы, зафиксированные в древнекитайских источниках китайским историком-летописцем Сыма Цянем в201 г. до н.э. [см.: Бартольд В.В. «Избранные труды и истории кыргызов и Кыргызстана», Бишкек, 1996, с. 177], слились в один народ с гуннами и во II в.н.э. выступили в пятивековой сверхдальний европейский поход. Этноним «кыргыз» на пять веков, со II в. по VII, исчез из азиатских летописных источников, но появился в трансформации «гяньгунь- гунн» в летописных источниках европейских. Героические деяния гуннов, или гуннокыргызов, изложены во многочисленных легендах, преданиях и сказаниях многих европейских народов, а также и в собственно кыргызских санжыра, равно и в кыргызской народной музыке, являющейся подсознательным (ладово-тактовым, ритмическим) сопровождением сознательной исторической информации.
Данные археологических раскопок и медико-генетических исследований подтверждают древнейший путь следования гуннов или гуннокыргызов, которые выйдя во II в. с Алты-Тао (Алтая), совершили огромный крюк через Европу, вызвав в своем долгом пути Великое переселение европейских народов и крушение рабовладельческой Римской империи, вернулись в VII в. назад на Алты-Тао (Ала-тоо) и восстановили всю свою первоначальную алтайскую топонимику: Чуй, Боом, Нарын, Каракол, Чаткал и др. Генетическая память кыргызов оказалось настолько устойчивой и живучей, что она позволила не только вызвать из глубин коллективного народного подсознания давние древнекыргызские имена-топонимы, но и сохранить исконную «фамилию» народа – этноним «кыргыз», который в VII в. полностью вытеснил антонимическое обозначение «гунн» (гяньгунь).
В самом огрубленном виде генетическое развитие кыргызского народа с древности и до наших дней можно отразить в нижеследующей схеме:
С этих позиций абсолютно правомерной представляется заключительная часть трилогии «Гуннов» Аммиана фон Бека, когда автор утверждает:
«Гуннские племена в разных частях огромного евразийского пространства положили начало образованию новых народностей: акациры, биттогуры и сабиры на Алты-Тао (в основном, предки современных киргизов, а также частично казахов, тувинцев, уйгуров, хакасов и других), майлундуры и хайлундуры ушли в Малую Азию (предки современных турков), кутургуры и утургуры расселились по северным берегам Гуннского моря (предки современных болгар), угоры и хуннагуры остались в Паннонии (предки современных венгров). Некоторые гуннские племена и роды перекочевали на реку Эдел – предки современных башкир, татар, чувашей и других – и в Предкавказье (предки современных балкарцев, карачаевцев, осетинов и других).
Подавляющее большинство современных народов – потомков гуннов – смогли сохранить с описываемого периода и до настоящего времени в течение 17–18 веков, несмотря на существенные различия в их последующем культурно-историческом развитии, связующую их общегуннскую нить, которая контрастно выделяет их языковые системы из всех прочих языков мира, – грамматическую агглютинативность языкового строя, а вместе с языком и сходный образ мышления и действия: упорство, отвагу и решительность» [Бек фон А. «Гунны», кн. III, т. II, Бишкек, 2009, с. 392–393] [подчеркнуто нами. А.Б.].
В этом случае (если признать европейских гуннов во главе с Аттилой в качестве непосредственных предков кыргызов) история кыргызов, государственность которых датируется201 г. до н.э., увеличивается на древний период азиатских хунну, а именно, еще на 1 000 лет, и в историю кыргызов должны быть в качестве прямых древних предков введены Моде-шаньюй и Тумен-ажо, которые жили и действовали на северо-китайских равнинах в середине I тысячелетия до н.э.
Редакция проекта благодарит Амангельды Бекбалаева за любезно предоставленный материал.
Амангельды Бекбалаев, доктор филологических наук, профессор, декан гуманитарного факультета Кыргызско-Российского Славянского университета, академик Российской Академии педагогических и социальных наук, академик Нью-Йоркской Академии Наук, лауреат научной премии Токийского университета Сокка Гаккай, почетный профессор Казахского университета международных отношений и мировых языков им.Абылай хана.
