Юлий Сергеевич Худяков, д.и.н., профессор, (Российская Федерация, Новосибирск)
Культурно-хозяйственный тип енисейских кыргызов
С начала историко-археологического изучения культуры енисейских кыргызов необходимым элементом аналитической части большинства исследований являлась характеристика их хозяйства и быта, отнесение к определенному культурно-хозяйственному типу. Во второй половине ХIХ-начале XX веков, когда идентификация средневековых памятников с кыргызской культурой была приблизительной, недостаточно обоснованной и вызывала сомнения, основой для оценки хозяйственной деятельности кыргызов были сведения письменных источников и этнографические наблюдения. При всей фрагментарности этих данных, они весьма показательны для формирования определенной научной традиции.
В.Радлов, оценивая результаты своих раскопок в Минусинской котловине, писал: "Мы имеем, очевидно, здесь дело с чисто кочующим народом, как описывают нам китайцы тукиу, хакасов и уйгуров". В противоположность "миролюбивым" племенам эпохи бронзы, кыргызы - "народ воинственный, который своими дикими набегами беспокоил всех своих соседей и приводил их в ужас." Вслед за В.Радловым, Д.А. Клеменц утверждал, что в лице кыргызов на историческую "сцену выступил воинственный наезднический народ." В свою очередь, И.П.Кузнецов-Красноярский, оценивая естественно-географические условия и возможности кочевого скотоводческого хозяйства, предположил, что кыргызы-кочевники могли обитать "...гораздо южнее Енисейской губернии, может быть между хребтами Танну-Ола и Южным Алтаем." Устоявшееся в дореволюционной историографии мнение о кочевом скотоводческом хозяйстве и подвижном образе жизни кыргызов в известной степени игнорировало весьма противоречивые сведения письменных источников о наличии у кыргызов наряду со скотоводством и зачатков земледелия. Эти данные получили различное объяснение в трудах ученых, писавших в 20-е годы XX века.
Н.Н.Козьмин предложил оригинальную точку зрения, согласно которой в рассматриваемое время на Енисее "можно наметить три группы турецких племен: I) тубинскую (уйгурскую) - охотников, людей черни (йыш-кизи), 2) хакасскую (собств. турки) - полуохотничью, полуземледельческую, и 3) кыргызскую - степняков, скотоводов."
Иначе предлагал решать эту дилемму Г.Е.Грумм-Гржимайло. По его мнению, "кыргызы вели полуоседлый образ жизни и зимой жили в избах (срубах), крытых берестой, летом - в палатках (юртах)." При оценке роли земледелия и искусственного орошения в кыргызском хозяйстве он опирался на материалы Тувы.
Близкой точки зрения придерживался В.В.Бартольд, излагая по данному вопросу сведения из китайских и арабо-персидских письменных источников. Выделение кыргызских памятников из общего массива археологических материалов Минусинской котловины, осуществленное в 20-е годы С.А.Теплоуховым, открыло возможность для привлечения при анализе культурно- хозяйственного типа кыргызов данных археологии. Сам автор, однако, не касался данной проблемы.
Впервые опыт решения вопроса о культурно-хозяйственном типе кыргызов на базе письменных и археологических источников предпринят в 30-40-е годы в работах С.В.Киселева, Л.А.Евтюховой, В.П.Левашовой. Интерес к данной проблематике отражал новые методологические установки, активно осваиваемые археологами в предвоенное десятилетие. В работах авторов широко привлечены результаты собственных полевых исследований. Отмечая возрастание в кыргызское время роли земледелия и ремесла, В.П.Левашова, тем не менее, охарактеризовала Кыргызский каганат, как "варварское государство кочевников." Л.А.Евтюхова при оценке различных направлений хозяйственной деятельности у кыргызов, отметив роль земледелия, ремесел, охоты, пришла к выводу, что "важнейшую роль в хозяйстве кыргызов играло кочевое скотоводство," ссылаясь при этом на данные танских хронистов и археологические материалы. С.В.Киселев полагал, ..."что быт населения в кыргызскую эпоху был своеобразен. В нем очень сильны были черты кочевничества." Автор опирался на письменные источники и анализ археологических находок. По материалам археологов-сибиреведов А.Н.Бернштам также оценивал кыргызское общество как кочевое.
Таким образом, к середине 50-х годов в отечественной историографии сложилась определенная научная традиция, оценивать средневековую кыргызскую культуру как принадлежавшую скотоводам-кочевникам. При этом определенное внимание уделялось анализу других видов хозяйственной деятельности, практикуемых в землях кыргызского каганата: зачаточных форм земледелия, ремесел, охоты и рыболовства. Ряд исследователей указывали, что для различных этнических групп, населяющих земли, подвластные кыргызам, характерны специфические формы хозяйства. Сами кыргызы традиционно считаются скотоводами-кочевниками. Эти взгляды продолжали сохранять свое значение в работах большинства исследователей, касавшихся вопроса о культурно-хозяйственном типе кыргызов в 1960-80-е годы. О кыргызах-кочевниках упоминали в своих трудах А.Д.Грач, О.Караев, М.П.Завитухина, Л.П.Потапов, П.Н.Павлов, Г.А.Федоров-Давыдов, С.М.Абрамзон, Н.А.Сердобов и др.
Однако в последние десятилетия, наряду с общепринятым, возникло мнение об оседло-земледельческом характере кыргызской культуры. Наиболее подробно эта точка зрения отражена в работах Л.Р.Кызласова. В начале 1960-х годов автор писал, что основой хозяйственной деятельности кыргызов "...всегда было занятие земледелием и скотоводством." Благодаря высокому уровню развития земледелия, по мнению Л.Р.Кызласова, кыргызы выделялись среди других народов Центральной Азии и Сибири. Большая часть кыргызского населения занималась земледелием, феодальная верхушка "вела полукочевой образ жизни, кочуя со стадами по лучшим пастбищам своих земель." Позднее Л.Р.Кызласов выделил в составе кыргызского населения "полукочевые хозяйства рядовых крестьян, специализирующихся на разведении верблюдов и мелкого рогатого скота", которые размещались "по малопригодным для земледелия засушливым степным участкам и мелкосопочнику."
По мнению Л.Р. Кызласова, у кыргызов "земледелие было высокоразвитым, плужным и в значительной мере основанным на искусственном орошении", а "крестьяне, занимавшиеся земледелием, жили деревнями." Что касается скотоводства, то оно "... было пастушеским, с применением стойлового содержания скота," и"... в некоторой степени уже интенсивным." Имелись, правда, еще и "полукочевые хозяйства рядовых крестьян" и жившие в "горнотаежной зоне даннические племена" охотников и рыболовов. Автор предполагает даже, что на Енисее "существовало товарное производство хлеба на продажу, что являлось монополией государства," поскольку "существовало государственное и частное землепользование."
О кыргызах как о земледельческом народе пишут Л.Н.Гумилев и Д.Г.Савинов. В частности, этим, по мнению авторов, объясняется "уход" кыргызов из Центральной Азии на Енисей и кратковременность кыргызского великодержавия, т.к. кыргызы-земледельцы "не имели экономической базы в степях и плоскогорьях Центральной Азии."
"Соображения относительно принадлежности кыргызов к культурно- хозяйственному типу кочевых скотоводов неоднократно излагались автором настоящей работы."
Источники, освещающие основные хозяйственные занятия кыргызов, достаточно разнообразны. Весьма обширны сведения о скотоводстве у кыргызов. В танских летописях сообщается, что у кыргызов "лошади плотны и рослы. Лучшими считаются, которые сильно дерутся. Есть верблюды и коровы, но более коров и овец. Богатые земледельцы водят их по несколько тысяч голов." Кыргызы питаются "мясом и кобыльим молоком", а их страна "изобилует водою и пастбищами." Эти сведения подтверждаются мусульманскими авторами: "(Основными статьями) их благосостояния являются хырхызские повозки, овцы, коровы и лошади. Они кочуют (в поисках) воды, сухой травы, (благоприятной) погоды и зеленых лугов." О кыргызских лошадях довольно подробно говорят хронисты империи Тан, ко двору которой кыргызы неоднократно пригоняли лошадей: "Их лошади чрезвычайно крепки и крупны; тех, которые могут сражаться, называют головными лошадьми." Хроники высоко оценивают боевые качества, чистопородность кыргызских лошадей, характеризуя их "прекрасными скакунами, достойными породы Лун-ю " Некоторые исследователи считают возможным предполагать, что кыргызы разводили различные породы лошадей. Скот кыргызов неоднократно становился объектом грабежа со стороны центральноазиатских кочевников. Так, в результате удачного похода уйгурского кагана Кутлуга в кыргызские земли в 795 г. в числе захваченной добычи "коровы, лошади, хлеб и оружие были навалены горами." В рунических текстах-эпитафиях, принадлежащих кыргызам, говорится о наличии у них большого количества скота, например: табуны из "шести тысяч моих лошадей", "отмеченный клеймом (тамгой) скот был без числа", "мои драгоценные попоны, четыре тысячи моих лошадей". Бойла-Буюрук в уйгурской земле гордо повествует: "Я был богат. Моих загонов для скота было десять. Скота у меня было без числа." Есть и менее обеспеченные скотоводы, упоминающие о 60,600,1000 лошадей.
Археологические материалы также свидетельствуют о важной роли скотоводства в кыргызском хозяйстве. Анализ остеологического материала кыргызского поселения Малые Копены свидетельствует о преобладании костей мелкого рогатого скота (в разных культурных слоях от 50% до 60% всех находок). На этом поселении найдены и кости лошади (25% и 18%). Поэтому можно с уверенностью говорить о подвижном кочевом скотоводстве населения. У кыргызов было принято класть в могилу мясо овцы: курдюк, конечности, ребра, иногда от десятка и более особей. Даже в погребения детей клали мясо от четырех-семи овец. В погребениях изредка встречаются фигурки овец, обложенные золотой и серебряной фольгой - символы обильных стад.
В пользу подвижного, кочевого образа жизни свидетельствует не только многочисленность стад, но и характер кыргызских поселений и форма жилищ.
Как справедливо отмечала в 1948 г. Л.А.Евтюхова, "благодаря кочевому образу жизни основной скотоводческой массы кыргызского населения очень мало известны и мало исследованы места их поселений." С того времени, несмотря на многочисленные исследования кыргызских древностей, положение мало изменилось. Изученные кыргызские поселения носят временный сезонный характер. Это летние кочевья и зимники кыргызов-скотоводов.
На дюнных стоянках не обнаружено каких-либо долговременных сооружений или постоянных жилищ. На таких сезонных поселениях осуществлялась выплавка металла и кустарное производство металлических изделий, изготовление других предметов домашнего ремесла в рамках натурального хозяйства. Нет оснований называть кустарные железоплавильни и кузнечные горны "средневековыми заводами" и предполагать товарность производства. Исследование крепостей и фортификационных сооружений кыргызского времени свидетельствует об отсутствии на их площади мощного культурного слоя и остатков каких-либо строений. Это позволяет считать их временными убежищами, куда стекалось окрестное кочевое население со своим скотом в случае военной опасности. Некоторые из этих "крепостей" явно не приспособлены для целей долговременной обороны и служили в качестве укрытий. Вполне возможно, что в эпоху великодержавия кыргызские каганы, аналогично правителям других кочевых государств, предпринимали попытки градостроительства, о чем свидетельствуют как письменные источники, так и раскопки глинобитного "замка" в Уйбатской степи. Впрочем, судить в полной мере о времени сооружения и назначения "замка" можно будет только после полной публикации материалов его раскопок.
Основным видом жилища кыргызов была разборная войлочная юрта. "Они живут в юртах и шатрах...," - утверждает Худуд ал-Алад. Это подтверждает и Синь Таншу: "Ажо имеет местопребывание у Черных гор. Стойбище его обнесено надолбами. Дом состоит из палатки, обтянутой войлоками, и называется "мидичжи". Начальники живут в малых палатках." Описание стойбища кыргызского кагана, известного в мусульманских источниках под названием Кемджикет, заставляет сомневаться, можно ли именовать его городом. Скорее, это укрепленная ставка, орда. Что касается остальных кыргызов, то у них "нет, конечно, совсем ни деревень, ни городов, и все они селятся в шатрах..." Шатры упоминаются и в рунических текстах. На зимниках сооружались деревянные, вероятно, многоугольные жилища, крытые "древесной корою". Поэтому трудно согласиться с заключением Л.Р.Кызласова, что "крестьяне, занимавшиеся земледелием, жили деревнями."
Принадлежность кыргызов к культурно-хозяйственному типу кочевых скотоводов подтверждается обликом их материальной культуры, аналогичным культурам других кочевников Центральной Азии, в частности древних тюрок и кимаков. Все специалисты, включая Л.Р.Кызласова, характеризуя комплексы, постоянно оперируют аналогиями из памятников степных районов Азии. Такое единство материальной, а также и духовной культуры, при различиях в экономической базе, было бы необъяснимо.
Не выдерживает критики предположение, согласно которому кыргызы были вынуждены покинуть Монголию из-за невозможности заниматься земледелием, поскольку до их вторжения такие попытки предпринимались уйгурами. Именно в результате вторжения кыргызов, уничтоживших Орду-Балык и окрестный земледельческий район, местное земледелие было уничтожено.
Внешняя политика кыргызов была традиционной для всех кочевых держав региона и включала захват Центральной Азии, установление даннических отношений с империей Тан, подчинение Восточного Туркестана для контроля над участком Великого шелкового пути.
Все сказанное выше позволяет считать кыргызов кочевыми скотоводами. Таковыми застали кыргызов русские в XVII веке. И только с угоном кыргызов в начале XVIII века в Джунгарию и распространением русского пашенного земледелия началось постепенное вытеснение культурно-хозяйственного типа кочевых скотоводов со Среднего Енисея.
В то же время в подвластных кыргызам землях обитали племена с иной направленностью хозяйственной деятельности.
В частности, письменные источники содержат разноречивые сведения о примитивных формах земледелия. В научной литературе эти данные иногда неоправданно связываются с серией случайно найденных земледельческих орудий, так называемыми "оросительными каналами", и делается вывод о "высоком уровне развития" земледелия у кыргызов, основанном будто бы на "искусственном орошении."
Внимательный анализ источников не дает оснований для подобных заключений. Характерно, что если чужеземные хронисты пишут о кыргызском земледелии достаточно подробно, то в рунических текстах о нем упоминается очень редко. В этой связи напрасно Л.Р.Кызласовым к числу таких упоминаний отнесено словосочетание "Йер Суу" (земля и вода) в значении "Родина" или по другим данным - божество древнетюркского пантеона. Исследователю, считающему себя тюркологом, не следовало бы отождествлять и путать понятия "родина" и "мой земельный участок". Скорее всего, восточные летописцы, нередко писавшие о кыргызах с чужих слов, включили в сведения о земледелии, также как и охоте, данные не только о кыргызах, но и о кыргызских киштымах. Известно, что земледелие на Енисее сохранилось вплоть до прихода русских именно у киштымов на периферии Минусинской котловины. В самом кочевом обществе, в ходе седентаризационных явлений, беднейшая часть населения, потеряв скот, вытесняется из ведения кочевого скотоводческого хозяйства, оседает, начинает возделывать землю. Мобильность кочевого общества, участие в войнах позволяли таким бывшим кочевникам при удачном стечении обстоятельств вновь обрести скот и вернуться к привычной жизни. Именно этим может объясняться то обстоятельство, что земледелие у кыргызов, просуществовав многие сотни лет, не оставило следов долговременных постоянных поселений.
По мнению К.Ураи-Кехальми, кочевая государственность возникает в пограничных районах степи и тайги, объединяя типы кочевых скотоводов, подчиняя подсобное земледелие и тяжелую охоту в единый экономический организм. Характерной чертой таких районов первичного зарождения кочевых государств являются "небольшие укрепления", лишенные культурного слоя, которые "служили только складами и местами обороны во время военных столкновений." Подобная ситуация характерна для кыргызов в эпоху чаа-тас: зарождение государственности, распространение крепостей-убежищ, господство скотоводства, подсобная роль земледелия у обедневших кыргызов и киштымов. В эпоху великодержавия положение изменилось. Кыргызские каганы по образу других кочевых владык, вероятно, пытались расширить земледелие для увеличения налоговых поступлений, ввозили из других стран земледельческие орудия. Однако эти попытки потерпели неудачу. В дальнейшем кыргызы сохраняли свой культурно-хозяйственный тип вплоть до XVIII века. Анализ искусственного орошения привел В.Н.Федорова к выводу, что земледелие в экономике средневекового населения Минусинской котловины, "кочевого или полукочевого", никогда не играло "такой большой роли, как скотоводство или охотничий промысел," а оросительные каналы использовались для увлажнения пастбищ и водопоев. Даже в XVIII веке, после угона кыргызов и присоединения Хонгорая к России только четверть коренного населения занималась земледелием.
Важную роль в хозяйственной жизни кыргызов-кочевников играла облавная охота на крупных копытных: изюбра, аргали, косулю и др. Об этом есть упоминания в письменных источниках, дополняемые изображениями на петроглифах. Загонная охота велась верхом, с использованием собак, лука и стрел.
Таежные киштымы занимались также пушной охотой, платили дань кыргызам "соболями и белкою." Пушнина служила важным предметом экспорта, наряду с мускусом, рогом хуту и лошадьми. В кыргызские земли за счет караванной торговли и грабежа попадали иноземные предметы роскоши: богато украшенное оружие, дорогая посуда, украшения, ткани, монеты. Караванная торговля в период существования кыргызского государства в Центральной Азии находилась в руках согдийских купцов. По сведениям источников, торговый караван из двадцати-двадцати четырёх верблюдов снаряжался для путешествия на Енисей один раз в три года и затрачивал на дорогу два месяца. С еще меньшей регулярностью осуществлялись торговые связи, пригон кыргызских лошадей в империю Тан. Несколько оживился обмен с земледельческими странами после захвата кыргызами Центральной Азии. Не случайно именно к этому периоду относится большинство чужеземных вещей и монет на Енисее. Высказывалось мнение, что дальневосточные монеты имели обращение в пределах кыргызского каганата, о чем свидетельствуют редкие надписи руническим алфавитом на некоторых из них.
Анализ приведенных выше сведений письменных источников и археологических материалов позволяет отнести кыргызов к культурно-хозяйственному типу кочевых скотоводов.
Глава из монографии «История енисейских кыргызов». Авторы В.Я.Бутанаев, Ю.С.Худяков. Издательство Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, 2000. - 272 с., Абакан.