Трудности восприятия этногенеза кыргызов вчера и сегодня
Затем после смерти Чингизхана тюрко-монгольская орда джучидов и шейбанидов занялась захватом кипчаков, но те держались изолированными группами в казахской степи. В XV веке кыргызы на своем пути на территорию современного Кыргызстана встретили вокруг озера Балхаш также и те группы кыпчаков, которых изолировала орда шейбанидов, направленная Абул-Хайром, и которые все еще существуют в современном Казахстане (Базэн Л. 1986, с. 100). Абул-Хайр знал в 1460-1468 гг. о волнениях внутри орды вследствие последовательных поражений от ойратов. Сыновья Гирей и Джаныбек были первыми, которые противились своему отцу. Потом вынужденные убить Абул-Хайра они расположились с большинством орды в Семиречье, в то время уже занятом кыргызами. Гирей и Джaныбек с того момента дали своей орде имя казах.
В это время заговорщики из меньшинства шейбанидов, оставшиеся верными Абул-Хайру сконцентрировались в районе Нижней Сыр-Дарьи и Аральского моря. Чуть раньше до вторжения тимуридов Междуречья, эта орда взяла себе название Узбек. Затем, обосновавшись в Междуречье, она перешла на оседлый образ жизни и смешалась с местными ираноязычными народами (Фурньё В. История Центральной Азии, Университетские издания Франции. Что я знаю? Париж, 1994, сс. 66-71).
Раскол орды шейбанидов с тех пор стал началом языкового раскола. Узбекский язык подвергся арабским и персидским заимствованиям оседлого мира и потерял свою вокалическую гармонию. Наоборот, казахская орда осталась кочевой, и казахский язык подвергся меньшему арабо-персидскому влиянию. При соприкосновении с кыргызами в Семиречье казахский язык орды принял сибирские заимствования, отсутствующие у узбеков, и поэтому лучше сохранил свою вокалическую гармонию. Позже в XVI веке кыргызский, казахский, кыпчакский и каракалпакский (появившийся одновременно как диалект, производный от казахского) языки принадлежат к одной и той же северной группе тюркских языков, в то время как узбекский приблизился к языкам "оседлых" тюркских народов Восточного Туркестана, откуда происходит современный уйгурский язык (Карта N 2. Источник: Шеллиеры Ж и A. Атлас народов Востока: Ближний Восток, Кавказ, Центральная Азия, изд . «Открытие», Париж, 1994, стр. 147).
Луи Базен считает, что образование тюркоязычных народов зиждется, следовательно, скорее на сходствах лингвистических, религиозных и культурно-бытовых, нежели физиологических. Эти совпадения определяются в большинстве случаев:
- племенной организацией, иерархизированной из конфедераций больших племен под гегемонией одной из них, самой большой, разделенной, в свою очередь, на более мелкие племена и патриархальные семьи;
- иерархия на всех уровнях вождей из мужчин (за исключением случаев внутренних революций), избранных из прежних вождей среди потомков по отцовской линии, без строгих правил преемственности, после соглашения почетных лиц группы, которые ведают возведением на престол;
- точное соответствие между социальной иерархией и военной иерархией в воинственном обществе, где завоевания и набеги являются значительными элементами экономической деятельности;
- экзогамные союзы (с супругой, избранной вне группы мужа и переставшей принадлежать своей первоначальной группе);
- захват в рабство во время военных действий мужчин и женщин, которые часто быстро были интегрированы в общество (первые как солдаты и вторые как сожительницы);
- народная анимистическая религия, включающая изначально класс шаманов, но также и нескольких высших богов, из которых богиня-мать Умай-эне, и главным образом самый главный бог-небо Тенгри или Тенир, который выбирает и защищает правителей (если ссылка на Умай-эне не присутствует больше у тюркоязычных народов, исламизированных на западе от 85-ого меридиана, то кыргызы все-таки делают исключение, будучи в Центральной Азии последними, которые там поддерживают некоторую почтительность к ней и в наши дни) (Bazin L., 1986, pp. 82-83).
Между тем, отличие кыргызов заключается в их долгой государственности, начатой предположительно в VI в. н. э. (возможно, и того раньше), то есть, за десять веков в отличие от остальных сегодняшних народов Центральной Азии.
В своей статье Винсент Фурньё определяет государственность как «традиция государства» (Fourniau V., 1997, стр. 16). Историческое напоминание образующих событий кыргызского народа, следовательно, необходимо для того, чтобы опасаться трудности, которой подвергается исследователь, работая над происхождением кыргызов. Какое пространство выбрать из различных первоначальных мест обитания кыргызов? С какой эпохи начать историю первого кыргызского государства, расположенного в долине Енисея? Какова была его природа? Почему затем кыргызы продолжали применять ссылку на это государство, если они на века позже переселились в другое пространство, очень удаленное от долины Енисея? Как же, наконец, эта постоянная ссылка на государство затем распространилась вместе с этнонимом «кыргыз» среди местных народов, встречающих «пришлых кыргызов » в их новом пространстве в конце XV-ого века? Как же тогда кыргызский народ, такой, какой он сегодня существует, смог остаться окончательно завершенной нацией вокруг симбиоза новых «пришлых кыргызов» и местных народов (физическая внешность, культ общего предка, ссылка на государство, родовая организация языка и культуры)?
Для того чтобы ответить на эти все вопросы, необходимо отделить историю этнонима «кыргыз» до XV-ого века (и других различных народов, которых они ассимилировали под себя) от истории сегодняшней территории кыргызов, занятого прежде оседлыми и кочевыми народами. Последние не признавали свою принадлежность этнониму кыргыз до XV-ого века, но они затем очень легко присоединились к енисейским кыргызам, чтобы образовать сегодняшний кыргызский народ. Затем с укреплением народности история этнонима смешалась с историей территории.
Автор перевода Турусбек Мадылбай
