Обратный путь от могилы
Кыргызы
На обратном пути, когда провожавшие покойника подъезжают к дому, они принимаются голосить (өкүрүк), а женщины в кибитке, заслышав их возгласы, снова начинают петь кошок. Возвратившись в юрту умершего, провожавшие тело, говорят слова утешения его семье.
Саяк, Кокомерен
По возвращении с похорон мулла читает Коран вслух 1—3 раза.
Сарыбагыш, рч. Большой Кемин
Дед покойной девочки был главным плакальщиком. Ехали от кладбища шагом. Приближаясь к аулу, он затянул причитания нараспев, сильно раскачиваясь в седле под напльюом скорби. Ближайшие родственники, приближаясь к кибитке покойного, пустились вскачь к ней, жалобно голося. Им стали вторить женщины, собравшиеся у кибитки снаружи. Соскочив с коней, мужчины встали, согнувшись, или опустились на колени у левой стенки кибитки и причитали, голося и заливаясь слезами. Горше всех плакал старик. Женщины ходили и подавали им воду и как будто утешали их. А внутри кибитки женщины наперебой пели кошок. Когда причитания несколько улеглись, все мужчины уселись в круг. Мулла, сидя у кибитки, снова прочел молитву.
Казахи
Адай
После похорон возвращаются в кибитку покойного, чтобы утешить семью. Там для них режут барана и прочее. То же самое (режут барана) на третий, седьмой, сороковой дни.
Когда возвращаются провожавшие, женщины в кибитках вновь принимаются плакать. Все входят в юрту умершего, и начинается чтение суры из Корана. ... Потом происходит первое угощение всех сидящих в юрте, включая членов семьи (бата асы): баран, лошадь1. Это бывает в первый день смерти, независимо от того, когда похороны.
С могилы все едут в аул умершего, где проходит угощение; женщины угощаются отдельно, но вдовы не имеют права не только есть, но даже других угощать. Они и не глядят на пищу и едят только ночью2.
Смерть — первый день
Кыргызы
Ошский р-н
Көр байге — скачки, устраиваемые после похорон непосредственно в тот же день.
На похоронах устраивают байге, но не кок бору3.
Крымские татары
По возвращении с кладбища читают йасин. На похоронном обеде сперва совершают омовение, потом молятся и едят. Мулла непременно присутствует.
Могила
Казахи
На каждой могиле, как бы она ни была бедна, следует делать надгробный памятник; бедные люди складывают просто призму из сырца или из комков глины; богатые же ставят на могилах дорогие постройки из жженого кирпича; для таких построек нужна поблизости вода.
...Над могилой сразу после похорон ставится памятник: у бедняков — постоянный, у богатых — временный. Над могилой детей кладется люлька, если ребенок спал еще в люльке.
Поминальный плач (кошок) и др.
Кыргызы
Фрунзенский кантон
Кошок —песня-плач женщин по умершему, в которой они поминают его ежедневно по утрам (почтенного покойника и вечером) в течение года.
Нарын
Кошок — женский плач, причитания; өкүрүк — скорбные возгласы мужчин. Их поют и выкрикивают, стоя в полусогнутой позе, за кибиткой (напротив того места, где лежит тело в кибитке? — Ф.Ф.), когда приезжают... Этот плач начинается с момента положения тела за көшөгө и продолжается все время, без перерыва, до похорон: мужчины — снаружи кибитки, женщины — внутри.
Токузбулак, Фрунзенский кантон
Утром, в полдень и вечером в течение того же периода вдова поет кошок вместе с близкими родственницами (по крови, браку). Кошок поется также при перекочевках: при отъезде, проезжая чужой аул, на остановках, и подъезжая к месту новой стоянки.
Бугу
Женщины при кочевании и во время остановок плачут (причитают), когда есть кому их видеть и слышать.
Саяк, Кокомерен
Подъезжая к кибитке умершего, саженей за 100 или около того, приехавшие на поклонение начинают вопить өкүрүк, а женщины, отвечая, поют кошок. Специальные плакальщики принимаются плакать, когда заслышат, что кто-то еще прибыл; женщины в кибитке вторят им.
Вдова, сидя дома, утром и вечером поет кошок — до аша. Последний раз женщины поют кошок во время аша, утром в день бракосочетания.
Ошский р-н
Поют кошок женщины и при заплетании кос (на третий день). Вдова продолжает петь кошок вплоть до нике.
Вообще поют родственницы умершего только в его кибитке. Первые два месяца вдова плачет утром, в полдень и вечером, а потом только по утрам. В пути (на перекочевке) она всегда поет свой кошок.
Кыргызское надмогильное сооружение. Джайляу Сусамыр. 1921 г. (Фото Ф.А.Фиельструпа)
Мавзолей. Казахстан. 1927 г. (Фото Ф.А.Фиельструпа)
Казахи
Шегенды, Младший жуз
Жыр — поминальная песня, которую обязательно поют, когда приезжают гости, утром и вечером, когда кочевка снимается с места, когда останавливаются на привале, когда проезжают могилы или просто аулы. Поет вдова одна, и к ней присоединяются гостьи-женщины. Сочиняет эту песню либо сама вдова, либо кто-нибудь другой, от кого она выучивается.
Аргын-каракесек, Средний жуз
Причитание женщины по покойнику — жоктау. В прежнее время жоктау продолжалось целый год, если же ас устраивали через два-три года, то после года оплакивание прекращалось и потом возобновлялось на асе.
Даус — плач мужчин, когда они подъезжают впервые к кибитке умершего.
Найман, Минбулак
Вдова плакала и причитала ежедневно по три раза, а при появлении посторонних и сверх того. Она перестает причитать сразу после аса.
Найман, Урджар
«Баурум!» — восклицают мужчины, подъезжая к кибитке умершего.
Найман-садыр
Женщины поют кошок (жоктау) в кибитке утром и вечером и в пути при кочевании. Старухи вообще не поют кошок.
Жалаир, Старший жуз
Пожилая байбиче не причитает по смерти мужа.
1 Т.е. режут на поминки барана или лошадь.
2 Табу на людей в трауре, в том числе на вдов (вдовцов), было известно многим народам мира и связано со страхом перед привидением, которое якобы находится поблизости от табуированного {Фрэзер Дж. Указ. соч. С. 2 3 4—23 7). Вдовцы (вдовы) теряли на период траура все гражданские права. Они не имели права появляться на людях, проходить через селение и вообще общаться с внешним миром, возделывать сад, заниматься хозяйством и т.д. Делать что-либо они могли только ночью и в полном одиночестве. Никто при этом не должен был видеть их (Фрэзер Дж. Указ. соч. С. 23).
В ряде селений Ферганской долины все женщины, члены семьи умершего, должны были быть в доме умершего 40 дней, оставив свои семьи на попечение мужа и его родственников. Навещать свою семью они могли только ночью {Кармышева Б.Х. Архаическая символика... С. 148). У хакасов вдова в течение 40 дней не только не имела права заниматься хозяйственными делами, общаться с родственниками, соседями, но вообще как бы находилась во власти потустороннего мира и теряла человеческий облик: надевала одежду наизнанку, расплетала косы, как это делалось покойницам. Завершение ее траура обставлялось как возвращение ее в мир живых (Традиционное мировоззрение тюрков. II. С. 162).
Последнее объяснение нам кажется более точным. Вдова (вдовец) и ближайшие родственники покойного как бы тоже уходили из этого мира в мир иной, а потому, естественно, что они не могли общаться с людьми, заниматься земными делами. Не рядом с ними был призрак умершего, а они сами были “покойниками” и потому наводили страх на окружающих, и потому были табуированы. В нашем случае вдове-кыргызке достаточно было отворачивать лицо от посторонних, но не одноаульцев, что говорит об определенной трансформации обряда. Но в “черную кибитку”, т.е. юрту, где занимаются хозяйственными делами, варят пищу, вход ей был запрещен.
3 Байге — конные скачки. Раньше имели не спортивный, а исключительно ритуальный характер и устраивались только на поминках. В качестве призов давали вещи, принадлежавшие умершему (Липец.Р.С. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. М., 1984. С. 222; Басилов В.Н., Кармышева Дж.Х. Религиозные верования / / Казахи. Историко-этнографическое исследование. Алматы, 1995. С. 262—263). Кок бору — скачки с козлом, “козлодрание” — в ритуальном плане, скорее, относились к свадебным торжествам (Симаков Г.Н. Общественные функции кыргызских народных развлечений в конце XIX — начале XX в. Историко-этнографические очерки. Л., 1984. С. 149—150). Со временем то и другое стали устраивать при каждом благоприятном случае.
Федор Артурович Фиельструп (19.02.1889-07.12.1933) – российский, а затем советский ученый-этнограф. Один из первых специалистов-этнографов, изучавших кыргызов центрального Тянь-Шаня. Закончил романо-германское отделение историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. Член Комиссии по изучению племенного состава населения СССР и сопредельных стран Академии наук СССР. Материалы этой Комиссии должны были послужить основой для проведения национального размежевания СССР. С экспедициями он объездил огромную территорию СССР (от Приуралья до Ферганской долины и от Алтая до Кавказа и Крыма). В результате этих поездок ученый собрал большой фактический материал по этнографии различных тюркских народов страны, особенно казахов и кыргызов.
