Енисейские кыргызы: политическая и этническая история
На историческое наследие енисейских кыргызов претендуют два тюркоязычных народа: хакасы и кыргызы. Этническая история енисейских кыргызов стало полем дискуссии хакасских и кыргызских историков. Кыргызские ученые обычно гибель Кыргызского каганата связывают с вторжением армии Чингисхана, затем Хубилая и переселением кыргызов в Тянь-Шань. Проблема зарождения Кыргызского государства на Енисее чрезвычайно актуально в связи с тем, что это первое самостоятельное государство на территории Сибири.
Часть историков не согласна с размещением кыргызов на территории Минусинской котловины. Так Э.В.Вадецкая считает, что территориальные границы описанного в Танской хронике государства кыргызов, живая природа, образ жизни не соответствуют тем условиям, в которых жили племена, условно называемые «енисейскими кыргызами». Так, кыргызы в основном занимались земледелием (пшеница, ячмень), сеяли уже в апреле, среди основных животных отмечены верблюды, тарпаны, козлы. Поэтому часть историков считает, что кыргызы жили гораздо южнее Минусинского края.
Гунны в 99 г. до н.э. «покорившегося им китайского полководца Ли Лина возвели в достоинство западного Чжуки-князя» и поставили наместником в стране Гяньгунь [Бичурин, 1950, с. 351]. От потомства Ли Лина вели свою родословную кыргызские ханы и императоры Танского Китая (табгачи-тоба). Н.Я.Бичурин писал: «Ли Лин остался у хуннов и получил во владение Хягас, где потомки его царствовали почти до времен Чингисхана. Шаньюй сказал Ли Лину должное уважение и женил его на своей дочери» [Бичурин, 1950, с. 73].
Археологи Л.А.Евтюхова, В.П.Левашева, С.В.Киселев и Л.Р.Кызласов предполагали, что здание было специально построено для Ли Лина. Дата строительства дворца началом и первой четвертью I в. до н.э. устанавливается стратиграфическими наблюдениями, результатом сравнительно-типологического анализа сделанных в здании находок, особенностями строительных материалов и эпиграфического заключения [Кызласов, 2006, с. 213].
Были попытки опровергнуть гипотезу о принадлежности Ташебинского дворца ханьскому полководцу Ли Лину. Китайский ученый Чжоу Лян-куань отнес дворец к I в. н.э. и предположил, что его строили динлинские ремесленники для Юнь – дочери шаньюя и ханьской принцессы Чжао-цзюнь. С.И.Вайнштейн и М.В.Крюков пришли к выводу, что дворец был построен к I в. н.э. в честь жены хуннского наместника Сюйбу Дана по имени Имо [Вайнштейн, Крюков, 1976, с. 145-146]. Э.В.Вадецкая утверждает, что Л.Р.Кызласов ошибся, датировав дворец более ранним временем, что дворец возведен в таштыкский период.
В Синь-Таньшу и тексте памятника Кюль-Тегину о кыргызах-гяньгунях говорится как о малочисленном народе. Поэтому Л.Р.Кызласов предполагал, что кыргызы были не особым народом, а аристократической группой среди древних хакасов. Род кыргыз занимал главенствующее положение в государстве, население которого составляли разноязычные родоплеменные группы, орхонские тюрки и уйгуры, поэтому все население государства обозначали под именем кыргызы. Для народа государства Енисей Л.И.Кызласов придумал термин хакас, взятый им с китайских источников [История Хакасии, 1993, с. 62].
В китайских источниках, относящихся ко времени правления династии Тан, название племени гяньгунь (цзянькунь) эпохи династии Хань и шаньюя Маодунь, стало отождествляться со средневековым обозначением кыргызов хягясы, хагасы (сяцзясы): «Хакас есть древнее государство Гяньгунь». В рунических памятниках упоминаются кыргызы, отождествление их с хягясами (сяцзясами) и гянгунями (цзянькунями) китайских летописей стало неоспоримым [Худяков, 2001]. Поскольку этнонимы хакас и кыргыз являются синонимами, то имя хакас следует связывать исключительно с енисейскими кыргызами. Постольку этноним кыргыз является самоназванием кыргызов Тянь-Шаня, то именно они должны отождествляться с древними кыргызами. Самоназвание во многих случаях является показателем самоидентификации этноса.
Но отдельное мнение по этому поводу имел Н.В. Кюнер, он считал, что этнонимы хакасы и кыргызы в монгольскую эпоху XIII в. обозначали различные группы (части) одного и того же народа [Кюнер, 1958, с.203]. Для имени кыргыз, существуют более ранние транскрипции — гйегу, гйегунь, гяньгунь, поэтому термин хягас имеет самостоятельное происхождение [Кюнер, 1954].
Этноним кыргыз считается экзоэтнонимом, поэтому в енисейских надписях этот термин никогда не встречается. Он отмечен в единственной надписи из Суджи, Монголия, в земле кыргызов, после завоевания его кыргызами в середине IX в.: «Я сын кыркызов» [Кормушин, 2008, с.311].
Енисейские кыргызы разгромив своих врагов – древних уйгуров, выходят в степи Центральной Азии и начинают подчинять своей власти древнетюркские и телеские племена. Вероятно, именно в эту эпоху кыргызского великодержавия, в Ала-Тоо и Тянь-Шань постепенно просачиваются кыргызские племена и начинают ассимилировать другие тюркские племена. Таким образом, власть кыргызского Ажо, объявившего себя в 820 г. каганом, распространяется на обширные районы Центральной Азии. Родственными связями были привязаны к новой Центральноазиатской империи тюргеши и карлуки, ранее имевшие свои каганаты – наследников Древнетюркского каганата [Бичурин, 1950].
После падения Древнетюркского каганата в борьбу между собой вступили различные тюркоязычные племена. В этой борьбе верх взяли древние уйгуры – обитатели Забайкалья и Северной Монголии, построившие свой каганат. Однако в последовавшей войне против енисейских кыргызов уйгурские племена потерпели сокрушительное поражение. Китайские хроники говорят о громадной численности армии енисейских кыргызов. Следовательно, в армию кыргызов входили ополчения самых разных племен: бугу, байырку, басмылов, тюргешей и т.д. Поэтому, как ранее древние тюрки и уйгуры, енисейские кыргызы выступали в качестве объединителя центральноазиатских племен, правящей элиты кочевников.
Падение централизирующей власти древних уйгуров на территории Северной Монголии привело к межплеменной борьбе, усилившейся на окраинах. Захватившие почти всю территорию Центральной Азии древние кыргызы были вынуждены уйти под давлением мощного потока мигрирующих в степи монголоязычных племен. Это привело к вооруженным конфликтам енисейских кыргызов с киданями, найманами и татарами. В этой борьбе противоборствующие стороны усовершенствовали виды вооружения, тактику ведения военных действий. Уход кыргызов со степей Центральной Азии обозначал смену тюркского господства монгольским.
Период IX-X вв. академик В.В.Бартольд назвал «кыргызским великодержавием». В результате тезис о «кыргызском великодержавии» настолько прижился в отечественной научной литературе, что не обсуждаются ни его историческая правомерность, ни рамки, куда включают памятники «кыргызского великодержавия». П.П.Азбелев отмечает тот факт, что в китайской летописи почти не записывали хронику Кыргызской державы. Следовательно, не было «кыргызского великодержавия». Сам термин возник в пору становления кыргызской государственности в рамках СССР. В.В.Бартольд по нему предложил публицистическую формулу. Л.Н.Гумилев отводил кыргызам лишь роль разрушителей. По утверждению П.П.Азбелева, часть считающихся кыргызскими признаков, распространившихся в южносибирских культурах в конце I тыс., имеет на самом деле не кыргызское, а восточноевропейское происхождение; кыргызы усвоили их наравне с другими южносибирскими народами [Азбелев, 2007, с. 110-116].
По утверждению С.А.Васютина, Кыргызский каганат относился к кочевым ксенократическим империям, представлявшим собой суперсложное вождество [Базаров, Крадин, Скрынникова, 2008, с.120-121]. По мнению Н.Н.Крадина и Т.Д.Скрынниковой, власть в кочевых империях опирается не на разветвленный институт гражданских чиновников, не на фискальную систему, государственный суд и письменный закон, а на кочевые традиции и институт престижной экономики (распределение военной добычи, даней). Третья ступень представлена двумя формами: типичными и данническими. В типичной империи номадов данничество охватывает наименее престижные группы кочевников, которые поставляли скот и оседлое население таежных окраинных областей (кыштымов) [Там же, с. 122].
Обычно утверждается, что енисейские кыргызы в отличие от степных предшественников после разгрома своих противников, не распространились по территории Центральной Азии, а продолжали жить в Минусинской котловине. Т.е. кыргызы не воспользовались плодами своей победы. Только Е.И.Кычанов отнес новые племена: кереитов и найманов, появившихся на территории Монголии в X в., к племенем «кыргызского великодержавия». Т.е. они могли быть племенами, выделившимися из кыргызского союза племен. Намеки на этот счет имеются у Рашид-ад-дина. Так, он кереитов считает племенем, прикочевавшим с запада с Иртыша, найманов считает коренным населением Кема (Енисея), откуда их вытеснили кыргызы. Действительно, кереиты, состоявшие из племен сакаит, тунгкаит, тумаут, вполне могли иметь южносибирское происхождение. Сами кереиты (керетцы) были представлены в составе енисейских кыргызов в XVII в.
Т.Барфилд поражается неспособностью кыргызов осуществлять политику экспансии. Они не создали кочевую империю в Центральной Азии. Кочевая империя требует умелого руководства, кыргызы не создали такого управления. Кыргызы победив уйгуров, не воспользовались плодами своей победы. После их прихода, степи Центральной Азии охватил хаос и анархия. Проживая вдали от мировых торговых путей, они не понимали его значение. Превосходные воины оказались некудышными политиками. Они превратили Монголию в захолустье. Единственным их желанием оказалось захватить Карабалгасун и ограбить его. Таким образом, кыргызы подвергаются исторической критике, так как не вымогали подарков с цивилизованного Китая [Барфилд, 2009].
Политическая история Кыргызского каганата прекрасно вписывается в геополитическую модель окраинного преимущества Р.Коллинза. Согласно этой модели, общество с наименьшим числом противников на прилегающих территориях имеет тенденцию побеждать в конфликтах и увеличивать свое преимущество. С течением времени окраинное преимущество пропадает, периферия становится центром и подвергается военному давлению извне. Поэтому военные победы кыргызов в Центральной Азии оказались недолговечными.
