Как известно, Первая мировая война складывалась крайне неудачно для России. Вследствие общей экономической, военно-технической отсталости и бездарности командного состава, несмотря на проявленный героизм русских солдат, царская армия терпела поражения и отступала с большими потерями. В стране началась разруха, остановились важные промышленные предприятия, имеющие оборонное и гражданское значение, а оставшиеся работали не на полную мощь. С перебоями работали железные дороги, сокращались посевные площади, росли цены на продукты питания и промышленные товары.
Государственный долг России за годы войны вырос почти в семь раз и к началу 1917 г. составил 60 миллиардов рублей. К этому времени работоспособное мужское население страны сократилось на 47,4%. Все это тяжело отражалось на положении народных масс. На этом фоне промышленники, обладатели банковского капитала и крупные феодалы на военных поставках получали баснословные прибыли.
Создавшаяся ситуация крайне негативно сказывалась на колониальной социально-экономической политике царизма в Средней Азии. Царские власти усилили эксплуатацию населения края, доводя ее до прямого грабежа. Туркестан в это время стал одним из основных поставщиков сельскохозяйственного сырья, фуража, продуктов питания, рабочего и продуктивного скота, не получая за все это соответствующей компенсации. Война привела к упадку хозяйства края. С усилением всеохватывающего кризиса все больше нарастала политическая активность трудового народа в масштабе всей империи. Волнения, охватившие рабочих и крестьян в самой метрополии, вскоре перекинулись и на окраины.
В советской историографии непосредственной причиной и главным поводом восстания 1916 г., начавшегося в Ходженте и распространившемся по всему региону, считается объявление царского указа о наборе коренного населения Средней Азии и Казахстана на военно-тыловые работы. Тем не менее, основной причиной данного массового восстания следует считать усиление колониального гнета, который охватил все стороны политической и социально-экономической жизни этого обширного региона.
В этом плане особо ярко прослеживается непосредственное участие Туркестанского генерал-губернаторства в военных мероприятиях царской России. Об этом свидетельствует общая мобилизация мужского населения на тыловые работы.
По мере увеличения численности людских потерь (они исчислялись миллионами) в действующей армии, правительство вынуждено было послать на фронт людей даже из прифронтовой полосы, с военных заводов, железных дорог, всех, кто мог держать оружие. Все это привело к тому, что из-за нехватки рабочих рук на военно-тыловых объектах сложилось катастрофическое положение. Исходя из сложившейся ситуации, Совет министров внес предложение о призыве «инородцев Туркестана, Степного края и некоторых других районов на военно-тыловые работы».
Основываясь на данное предложение, 25 июня 1916 г. царь подписал указ «О привлечении мужского инородческого населения для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующих армий, а равно для всяких иных необходимых для государственной обороны работ». В первую очередь намечено было мобилизовать из Туркестана 250 тыс. человек, из Степного края — 140 тыс. человек. Таким образом, царский указ от 25 июня 1916 г. отрицательно затрагивал коренные интересы подавляющего большинства населения края. Он стал по сути катализатором всеобщего народного волнения, вскоре переросшего во всеобщее восстание, охватившее весь этот обширный регион. Выступления трудящихся начались в Ходженте 4 июля 1916 г. Только из Ходжентского уезда, согласно полученным разнарядкам, должны были мобилизовать 8 948 человек, из которых намечено было послать 8 140 человек на прифронтовые тыловые работы. Это и послужило поводом восстания в этом уезде. Оно вскоре охватило всю Самаркандскую, Сырдарьинскую, Ферганскую, Семиреченскую, Закаспийскую и Степные области.
Разумеется, Бухарский эмират, находившийся под протекторатом России, не мог оказаться в стороне от событий, вызванных войной. Годы войны предельно ясно показали степень зависимости Бухары от царского правительства.
Под видом оказания помощи России для нужд фронта в эмирате участились случаи посылки в Россию всевозможных товаров и ценных вещей. Согласно сведению автора «Таърих-и Нофеъи» Мухаммадали, помимо сбора других вещей за бесценок у населения закуплены 1,5 тысячи голов коней для отправки на фронт [Мухтаров, 1962, 35]. Кроме того, самим эмиром были переправлены несколько миллионов рублей в Россию. Сам факт, что в Бухаре в годы войны был введен дополнительный военный налог, свидетельствует о непосредственном втягивании эмирата в сферу диктуемой реальности того времени.
Не случайно, по велению царя за усердную службу эмир Саид Алимхан был удостоен чин генерал-лейтенанта, назначен генерал-адъютантом Николая II и награжден орденом Александра Невского. В своем рескрипте, изданном 30 декабря 1915 г. царь официально отметил вклад эмира. В нем отмечалось, что он проявил большое участие «к нуждам войны, делая крупные пожертвования и оказывая доброжелательное действие по разным мероприятиям русского правительства в ханстве, связанным с войной» [Туркестанские ведомости, 1916, 5]. 16 сентября 1916 г., эмир лично прибыл в ставку Николая II и внес «на нужды войны» еще миллион рублей [История таджикского народа, 2010, 856-857].
По указанию царя генерал-губернатор Туркестана, принимал все меры, чтобы о беспорядках не просочились слухи в Бухарское ханство. Но при всем старании административных и военно-дипломатических служб невозможно было изолировать эмират от поползновения того информационного поля, которого старались строго ограничить лишь в пределах Туркестана.
Сохранилось немало документов, свидетельствующих об усилия царских властей ограничить поток информации об усилении кризиса, главной причиной которого были потери людских ресурсов и чрезмерных экономических убытков, которые понесла Россия из-за участия в первой мировой войны. В частности, в телеграмме управляющего Российским политическим агентством в Бухаре, подполковником Н.А.Шульги, от 5 июля 1916 г. за № 318 в штаб Туркестанского военного округа, пишется о тревожном настроении в Бухаре в связи с объявлением мобилизации на тыловые работы в Туркестане. В документе в частности отмечено: «Проникшие третьего дня в Бухару смутные слухи о предстоящем отправлении из областей края туземцев-рабочих на тыловые работы, вчера были подтверждены прибывшими из Самарканда туземцами и туземными евреями, рассказавшими о вывешенных губернатором объявлениях. Как приезжие из Самарканда, так и бухарцы на основании сказанных объявлении твердо убеждены, что дело идет о введении воинской повинности… Вчера среди некоторых групп мулла-бачей (учащиеся медресе. — примеч. авт.) высказывались предположения, что Россия потребует набора и в Бухаре и что де лучше тогда умереть здесь, чем ехать умирать на войну. Из Самарканда приезжает много туземных евреев, бегущих по агентурным сведениям в Афганистан и своими рассказами усиливающих тревожное настроение. Со своей стороны разъяснил бухарским властям истинное значение высочайшего повеления, просил куш-беги принять меры к пересечению вздорных слухов создаст крайне нежелательное для нас тревожное настроение» [Восстание 1916 года…, 1960, 59].
Самым тревожным для туркестанского генерал-губернатора была информация о налаживании связи ташкентских казиев с афганским эмиром и предложение ими эмиру использовать это благоприятное обстоятельство для выступления против России. В этой связи в телеграмме начальника Туркестанского районного охранного отделения М.Н.Волкова от 11 июля 1916 г. за № 2836 в Департаменте полиции о вспыхнувшем восстании в Старом Маргелане и Ташкенте указано: «10 июля беспорядки в Старом Маргелане: толпа бросилась на полицию, убила 6 джигитов и волосного управителя Комалло. 11 (июля. — примеч. авт.) крупные беспорядки в туземном Ташкенте: ранено несколько чинов полиции; по толпе залпами убито 4, ранено 6, много раненых скрыто, есть сведения — часть убитых скрыта населением. Благоволите обратить внимание на мой доклад от 4 июля за № 2715 по делу предложения казиев Ташкента афганскому эмиру выступить против России. Сегодня от политического агента [из] Бухары получил телеграмму, что письмо задержано, но разбору не поддаётся. Сегодня же я просил губернатора генерала Галкина согласиться на обыски и арест этих казиев. Отказал до ознакомления с письмом. Доводы мои тщетны» [Там же, 61].
Следует отметить, что доклад, на который указывает полковник Волков, касательно «предложения казиев Ташкента афганскому эмиру вступить против России», действительно имели место. Были обнаружены три письма от имени ташкентских казиев (они приложены были к докладу Волкова). Письма были адресованы в Афганистан и были найдены 8 июля 1916 г. во время обыска в городе Старая Бухара в книжном магазине, принадлежащего Саид-Наметуллы Хаджиеву, который служил передаточной инстанцией в тайных сношениях между ташкентскими казиями и афганским правительством. В докладе в частности указывается, что в середине июня 1916 г. между четырьмя казиями Ташкента и другими лицами шли «переговоры о посылке коллективного послания афганскому эмиру с предложением, если он истинный мусульманин, то должен объявить войну России, так как в настоящее время самый подходящий момент, чтобы помочь Турции и Германии. Если эмир афганский упустит настоящий момент, в котором его поддержат мусульмане Туркестанского края, то позже это будет поздно».
В докладе далее указывается, что ташкентские казии, их помощники, родственники и другие лица «агитируют среди населения об оказании помощи афганскому эмиру в случае объявления последним войны России и о сборе денег от лиц, сочувствующих этому движению», а так же «ими приняты меры к вербовке новых членов и посылке таковых по городам края для повсеместного приобретения сторонников сего движения при посредстве которых в случае если Афганистан объявит войну России и русские войска двинутся в Афганистан, чинить им всякие препятствия путем порчи дорог, угона скота, перевозочных материалов, устройства экономических забастовок» (при этом в Ташкенте уже насчитывается якобы до 150 сторонников этого движения) и т.д.» [Там же, 719].
Наличие факта «о сношениях феодально-клерикальных элементов Самарканда с Бухарой, Афганистаном и главными городами Туркестанского края» подтвердил и начальник Самаркандского уезда А. И. Мартинсон в своем рапорте военному губернатору Самаркандской области Н. С. Лыкошину от 1 июля 1916 г. «Мною получены агентурные сведения, — пишется в рапорте, — что из туземного города отправлены письма в бухарские владения Шартауз (Шахризябз) и Гиссар, а так же в Афганистан с запросами, окажут ли помощь бухарцы и афганцы в случае восстания туземцев в г.Самарканде» [Там же, 103].
Следует отметить, что Н.С.Лыкошин, получив этот рапорт, немедленно обратился в Ташкент с просьбой «о принятии соответствующих мер в Бухаре, направленных к затруднению сношений с Самаркандом; вместе с тем, он просил установить наблюдение за перепиской самаркандцев с другими городами Туркестана» [Там же, 721].
Вышеприведенные факты свидетельствуют о том, что в этот для России неблагоприятный период, действовали враждебные силы, которые стремились отделить от нее Туркестанский край.
Согласно имеющимся сведениям, опасаясь еще большего обострения ситуации, эти казии не были задержаны, а их адресат в Бухаре бесследно исчез. На это, в частности указывает содержание другой телеграммы того же М.Н.Волкова в Департаменте полиции от 14 июля 1916 г. за № 2871, в которой отмечено, что «идет слух об общем восстании туземцев в Фергане по окончанию уразы 15 июля. Настроение туземцев неспокойное даже в Ташкенте. Даже на обыск казиев разрешение от генерал-губернатора не получил. Генерал Галкин надеется, что казии внесут успокоение [в] население. Тем временем политический агент телеграфирует, что передаточный адресат [из] Бухары скрылся» [Там же, 62].
В этой связи следует отметить, что желая воспользоваться сложившейся ситуации, Турция, опираясь на поддержку западных партнеров, вынашивала план усилить свое влияние в Бухару и Хиву. Словом, противники России пытались превратить эти ханства в свои колонии.
Что касается действия временно исполняющего должности генерал-губернатора Туркестана М.Р.Ерофеева в сложившейся ситуации, можно понять по содержанию его телеграммы на имя военного министра России Д.С.Шуваева от 17 июля 1916 г. за № 4731. Уверяя министра в своих решительных действиях Ерофеев в частности доложил, что «ввиду непрерывной связи бунтовщиков и агитаторов с населением благодаря железной дороге, сделал распоряжение не продавать билетов туземцам по Ташкентской и Средне-Азиатской дорогам, исключая тех благонадежных, кои представят удостоверения уездных начальников». Далее, касательно не распространения антироссийских волнений в Бухаре, и содержании ситуации под своим личным контролем он приводит следующие аргументы: «Бухарский куш-беги дал срочные предписания бекам строжайше наблюдать за приезжающими из областей края, а равно не пропускать [в] ханство самаркандцев в случае массовых попыток перехода границы. Охрана всех железных дорог края и защита русских железнодорожных поселков прочно обеспечена. Заканчиваю охрану всех поселков коренных областей края, исключая пока слишком отдаленных, оставляю [в] наиболее крупных городах сильные гарнизоны. Обеспечив надежной охраной русское население, перейду к решительным мерам» [Там же, 64].
Несмотря на все эти меры, взять ситуацию под контроль было нелегко. К тому же в ходе приведения в действие указа о мобилизации на тыловые работы местными властями допускались различные вопиющие ухищрения. Представители имущественных социальных групп различными способами (взятками, подкупами, принудительными методами) могли внести в мобилизационные списки корректировки в свою пользу. Любой достаточно зажиточный человек мог нанять и послать вместо себя другого. Многие под покровительством местных властей не только освобождались от набора, но и наживались на нем.
Эти лазейки не могли быть тайным для местного населения. В донесение военного губернатора Самаркандской области Н. С. Лыкошина от 12 июля 1916 г. за № 393 и.д. генерал-губернатора Туркестанского края М.Р.Ерофееву, где речь идет о восстании в селениях Дахбеде, Ургуте и волнениях в других пунктах области, в частности указано, что согласно распространенным слухам в Катта-Кургане торговцы Самарканда в ожидании чего-то «убирают из лавок товар и прячут куда-то, в Ташкенте будто бы население предложило деньги, вместо людей, что также поступали и в Бухаре» [Там же, 114].
Несмотря на все меры, предпринятые царскими властями, чтобы известия о массовых волнениях охвативших все пространство Средней Азии и Казахстана не просочились в Бухарский эмират, все же события втянули в свою орбиту и Бухару.
Помимо непосильного налогового гнёта, в разгар войны трудящиеся эмирата были принудительно (на свои довольствия) согнаны на строительство Бухарской железной дороги. В этом отношении особенно большие тяготы испытали жители Восточной Бухары. Они мобилизовались на строительство дороги в сопровождении эмирских солдат (сарбазов). Это послужило поводом для забастовок, которые произошли в Бухарской железнодорожной линии. Волнения охватили и отдельные бекства Восточной Бухары, в частности Карши, Кабадиан, Каратегин и др. Ярким примером тому может послужить крестьянское волнение вспыхнувшее летом 1916 г. в Калаи Лабиобскоком амлякдарстве в Таджикабадском районе Каратегинского бекства.
Таджикский историк А.Маджлисов отметил, что хотя не располагает «материалом позволяющим установить связь движения каратегинцев с общим ходом восстания 1916 года в Средней Азии и Казахстане», тем не менее «оно не могло остаться тайным для населения Каратегина, тем более, что летом и осенью многие отходники-каратегинцы возвратились из Ферганы на родину» [Маджлисов, 1959, 104] Уместно отметить, что сам предводитель восставших Каландаршо (1857-1931) был из числа отходников. Далее, для большей убедительности о существовании такой связи он утверждает: «Восстание 1916 г. в Каратегине носило характер антифеодального движения и явилось неразрывной частью общего восстания народов Средней Азии в 1916 году» [Там же, 104]. Этот пример отражает общее состояние бекств Восточной Бухары.
В связи с создавшейся ситуацией царь своим указом от 17 июля 1916 года объявил Туркестанский военный округ на военном положении. Несмотря на трудности обеспечения фронта людскими ресурсами, на подавление восстания царское правительство бросило сравнительно огромный контингент военных. Только в Семиреченскую область было направлено до 35 рот с 16 орудиями и 47 пулеметами, 24 сотни казаков, 240 конных разведчиков; в Закаспий — 6 батальонов пехоты, 15 сотен конницы, 18 орудий, 17 пулеметов. На помощь местным войскам из действующей фронтовой армии в Семиречье прибыли 7-й Оренбургский и 9-й Сибирский казачьи полки. О сложности ситуации свидетельствует факт в июле 1916 года назначения командующего Северного фронта генерала Куропаткина генерал-губернатором Туркестанского края. Он свои действия по подавлению восстания называл «вторым завоеванием Средней Азии».
В туркестанском генерал-губернаторстве по делу восстания 1916 г. царскими властями было привлечено свыше трех тысяч человек. При допросах обвиняемых пытали. К смертной казни были приговорены 347 человек. К разным срокам каторжных работ было приговорено 168 человек, в арестантские роты сослано 228 человек и к тюремному заключению приговорено 129. Всего было осуждено 872, были казнены — 51 человек [История народов Узбекистана, 1947, 436].
Что касается последствий подавления восстания для Бухарского эмирата, то из-за отсутствия достоверных фактов, трудно придти к однозначному выводу. Можно предположить, что участники восстания преследовались и в пределах эмирата.
Таким образом, восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане, охватившее также в свою орбиту Бухарский эмират, который формально сохранил независимость, но фактически как и Хивинское ханство, находился в положении полного подчинения от Российской империи, было жестоко подавлено. По своему характеру, оно было антиколониальной, антифеодальной войной, тем не менее, его нельзя отделить от той всеобщей освободительной борьбой всех народов Российской империи, включая русского народа, против царизма и феодального гнета.
Хайдаршо Пирумшоев, д.и.н., профессор, Душанбинский государственный педагогический институт, Таджикистан.
Сборник статей Международного научного совещания «Переосмысление восстания 1916 года в Центральной Азии», г.Бишкек, Кыргызстан, 20-21 мая 2016 г. Организаторами и партнерами Совещания были Американский университет Центральной Азии (АУЦА), Французский институт исследований Центральной Азии, Культурно-исследовательский центр Айгине и Миссия Столетия Первой Мировой войны.
Литература:
1. Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. Сборник документов. — М., 1960. — 786 c.
2. История народов Узбекистана. — Ташкент, 1947. — Т. II. — 476 c.
3. История таджикского народа. Позднее средневековье и новое время (XVI в. — 1917 г.). — Душанбе, 2010. — Т. IV. — 1124 с.
4. Маджлисов А. Каратегин накануне установления Советской власти. — Сталинабад, 1959. — 130 с.
5. Мухтаров А. Восстание крестьян Бальджуанского бекства в 1916 г. // Известия АН. Тадж.ССР: отд. общ. наук. — 1962. — № 1. — С. 33—38.
6. Туркестанские ведомости. — № 5. — 8 января 1916 г.
