Новый этап имперского политогенеза в Центральной Азии и его кризис (XIII-XVIII вв.)
Турсун Икрамович Султанов, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой Центральной Азии и Кавказа Санкт-Петербургского государственного университета.
Чингиз-хан
Создание империи Чингиз-хана ознаменовало новый этап в политическом развитии центральноазиатского региона, сопровождавшийся ломкой прежде существовавших политических институтов, средств легитимации власти и системы управления. В статье дается характеристика основных изменений политического устройства Монгольской империи и государств Чингизидов, рассматриваются общие принципы прихода к власти монархов, особенности взаимоотношения их со своими подданными, прослеживается эволюция имперских политических институтов в условиях кризиса чингизидской системы управления в результате распада имперских государств и возникновения новых государственных образований в отдельных регионах некогда обширной империи. Также критически анализируются мнения различных исследователей о роли Чингиз-хана и Чигизидов в политогенезе Центральной Азии, о степени внесенных ими изменений в политическую и социально-экономическую жизнь покоренных стран и регионов. Автор приходит к выводу, что даже многие века спустя, несмотря на существенно изменившуюся политическую обстановку, некоторые традиции империи Чингизидов продолжали существовать в ряде государств Центральной Азии.
С образованием в 1206 г. Йеке Монгол улуса («Великого Монгольского государства») и завоеваниями монголов в XIII в. в истории Азии и Восточной Европы начался новый этап политогенеза. Начало ее следует датировать, вероятно, событиями весны 1206 г., года Барса, когда у истоков реки Онон состоялся курултай монгольской знати, на котором Темучин торжественно был провозглашен единственным легитимным ханом единого монгольского государства, составленного из улусов всех покоренных им монгольских племен.
Чингиз-хан отличался не только личной отвагой и острым умом; у него был сильный характер, неограниченное властолюбие, громадные государственные способности. Трезвый и дальновидный политик, он был последователен и настойчив в достижении своих целей, непреклонно суров в борьбе с противниками. Чингиз-хан был человеком такой внутренней силы, что оказался способным придать четкий облик своему государству.
Государство, созданное Чингиз-ханом, получило название Йеке Монгол улус («Великое Монгольское государство») (Мэн-дэ бэй-лу, 1975, с. 123, прим. 93). Чингиз-хан внес в государственное устройство стройную, тщательно выработанную военную и административную организацию, оказавшуюся, по словам В.В. Бартольда (1966б, с. 312–313), «долговечнее не только основанной им империи, но и государств, образовавшихся после ее распадения. Даже после того как господство монголов сменилось господством турецких военачальников или иноземных династий, законы Чингиз-хана сохраняли свою силу».
Так, было установлено, что «тому, кто на царском троне сидит, один только титул приличествует – хан и каан. Братья же его и родичи пусть зовутся каждый своим первоначальным, личным именем». Местопребывание хана, его семьи и окружения составляло его ставку – орду. В качестве знака ханской власти в его ставке было водружено знамя с девятью белыми конскими хвостами. Хана охраняла гвардейская стража (кешик, кешиктены). Служба, которую должна была нести эта гвардия кешиктенов численностью в 10 000 человек в ставке хана, была определена до мельчайших деталей; дисциплина соблюдалась с исключительной строгостью. Гвардия кешиктенов была надежной опорой Чингиз-хана, с ней он отправлялся в походы, на нее опирался для укрепления своей власти и с помощью ее подавлял всякое недовольство. Именно из десятитысячной охранной гвардии вышло большинство военачальников Чингиз-хана и управителей делами его государства.
Точные правила были установлены также для царской охоты, которая, как отметил В.В. Бартольд, в монгольском государстве была не только забавой, но, прежде всего, источником продовольствия; кроме того, она имела значение маневров для войска.
Параллельно с созданием войска Чингиз-хан работал над организацией внутреннего устройства Монгольского государства. Вся территория и население государства делились на три военно-административных округа: правое крыло (бараунгар), левое крыло (джунгар) и центр (гол). Каждый округ делился на тьмы (тумены), состоявшие из десяти тысяч человек, «тысячи» – из «сотен», а «сотни» – из десяти «десятков». Как уверяет Джувайни, в Монгольском государстве не было человека, который был бы вне сотни, тысячи или тьмы, к которой он был приписан. Всего, согласно «Сокровенному сказанию», монгольскому памятнику 1240 г., Монголия была поделена на 85 «тысяч» − военно-административных единиц, розданных во владение родственникам и сподвижникам Чингиз-хана. Также были учреждены придворные должности.
В основанном Чингиз-ханом государстве, как и во всех кочевых империях, действовал принцип, согласно которому, государство принадлежит не государю лично, а царствующему роду, и каждый член этого рода имеет право на удел. Этот принцип государственного устройства монголов замечательно метко был подмечен наблюдательным историком Джувайни и зафиксирован в таких словах: «Хотя по видимости правление и страна вверены одному лицу, наделенному ханским достоинством, в действительности все потомки и дядья по отцу сообща владеют землей и общественным богатством» (The Tarikh…, 1912, p. 30–31).
Следуя этому же принципу, Чингиз-хан еще при жизни назначил определенный удел каждому из своих сыновей, за исключением младшего сына от старшей жены Борте, Тулуя, который, по монгольскому обычаю, должен был наследовать «коренной юрт» (т.е. первоначальные владения) своего отца после его кончины (cм.: Бартольд В.В., 1963г, с. 447–453; Трепавлов В.В., 1993; Кычанов Е.И., 1997, с. 187–200; Сандаг, 1977, с. 33–38).
Преобразования Чингиз-хана привели к формированию в Центральной Азии новой властной элиты – «золотого рода» (алтан уруг) Чингиз-хана, создавшего в Центральной Евразии на много веков вперед устойчивую политическую традицию, определявшую и регулировавшую систему властных отношений внутри государств-наследников Монгольской империи. Чингиз-хан отделил от родного племени кият-борджигин своих сыновей и ближайших родичей и определил каждому из них «степень (мартабэ) высокого сана и звания». Все пять сыновей Чингиз-хана – Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй, Кулкан и их потомки – получили права царевичей (шахзаде). Из всех своих братьев и сыновей братьев он выделил только Джочи-Касара и его потомков, установив им степень царевичей; остальные вошли в состав высшей аристократии страны (Рашид ад-Дин, 1952, с. 51, 71; Бартольд В.В., 1963г, с. 451; Султанов Т.И., 2006, с. 19–20).
История Монгольской империи после смерти ее основателя сложилась, однако, так, что только первые четыре сына Чингиз-хана от его старшей жены Борте стали родоначальниками царевичей и государей чингизидских улусов, т.е. прародителями членов алтан уруга («золотого рода»). Потомки пятого сына Чингиз-хана Кулкана сошли с исторической арены и никогда и нигде не царствовали. Известен случай, когда в 1336 г. на престол Табаристана (область вдоль южного побережья Каспийского моря) был возведен потомок Джочи-Касара (Хасара), по имени Того-Тимур (Муджмал-и Фасихи, 1960, с. 62; Хамдаллах Мустауфи Казвини, 1986, с. 101, 137). Однако в действительности даже в самой Монголии на потомков Джочи-Касара смотрели косо, «как бы не совсем признавая, порой, их равноправными настоящими тайджи (царевичами)» (Владимирцов Б.Я., 1934, с. 146). С позиции политического сознания той эпохи, настоящими членами алтан уруга были только Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй и их мужские потомки, рожденные как от законной жены, так и от наложницы или служанки.
В самой Монголии царевичей дома Чингиз-хана именовали кобегун, со времени монгольской династии Юань (1260–1368) – тайджи, словом, взятым из китайского языка. В западных улусах Чингизидов для обозначения принцев крови употреблялись совсем иные слова и титулы, а именно: шахзаде, падишахзаде («царский сын»), песар (букв. «сын» и тюркское слово огул или оглан (букв. «сын»). С XIV в. наиболее употребительным титулом каждого члена этой династии становится арабское слово султан (Султанов Т.И., 2006, с. 20].
Источником политической власти членов «золотого рода» была генеалогия, а именно: их принадлежность к прямым потомкам Чингиз-хана по мужской линии. Понятие о наследственных правах потомков Чингиз-хана на верховную власть ярче всего выражено в короткой фразе великого путешественника XIII в. Марко Поло: «И только тот, кто происходит по прямой линии от Чингис-хана, может быть государем всех татар» (Книга Марко Поло, 2004, с. 221).
Чингиз-хану, как известно, пришлось самому заложить основу своей власти и государства, не получив никакого наследства от отца. Для легитимации власти Чингиз-хана, человека, не принадлежащего к правящему дому, была использована идея божественной предопределенности его власти, мастерски воплощенная в красочной легенде об Алан-Гоа, матери «отмеченного печатью небесного происхождения» Бодончара, отдаленного предка Чингиз-хана. Следовательно, Чингиз-хан – государь божьей милостью, истинный герой своего времени. Он угоден Вечному Синему Небу, его власть дарована ему Небом и потому для утверждения в своих правах на верховное руководство народами и странами он не нуждается в человеческих санкциях, в согласии и одобрении людей. Более того, Чингиз-хан, как государь по велению Вечного Неба, – сам источник права на власть.
Идея о небесном мандате Чингиз-хана на правление земной империей без границ стала официальной идеологией Великого Монгольского государства. И, как показывают материалы источников, деятельность всех четырех великих ханов Монгольской империи –Угедея, Гуюка, Мунке, Хубилая – осуществлялась согласно принципам именно этой официальной идеологической доктрины, отчетливо провозгласившей незыблемость власти Чингиз-хана и Чингизидов над ойкуменой и руководящую роль монголов над всеми прочими народами (Султанов Т.И., 2006, с. 56–61).
Согласно древнемонгольской концепции власти, верховная власть в государстве сосредоточена в лице хана и является наследственной в роду Чингиз-хана. Легитимация власти Чингиз-хана жалована Небом. Исключительное право на царство признается только за первыми четырьмя сыновьями Чингиз-хана от старшей жены Борте (это Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй) и их прямыми потомками, которые, собственно, и составляют алтан уруг («золотой род») – правящую монгольскую династию.
Единственный источник права на верховную власть – это воля «золотого рода»; высшим непосредственным выражением власти «золотого рода» является курултай – собрание царевичей и знати. Ханом может быть любой член алтан уруга, если он будет признан большинством «золотого рода» достойнейшим по своим качествам и утвержден на курултае царевичей и высшей аристократии. Хан, права которого не основаны на признании его со стороны большинства «золотого рода» и утверждения на курултае, – узурпатор и подлежит наказанию.
Таким образом, царствующий род как бы делегировал одного из своих членов на исполнение определенных функций, наделив его известными правами. Этих прав и властных функций было, как и у главы древних кочевников, пять. Вот их перечень.
- Хан как глава действующего рода и верховный сюзерен всех подданных государства имел верховное право распоряжаться всей территорией страны, всеми землями, принадлежавшими улусам, право, которое было следствием основной функции и главной обязанности – вооруженная охрана страны от внешних врагов.
- Хану принадлежало право объявления войны и заключения мира, бывшее следствием его функции верховного главнокомандующего.
- Хану принадлежало верховное право переговоров с иностранными государствами, что являлось следствием его функции определять внешнеполитический курс государства.
- Хану принадлежало право убить или оставить в живых своего подчиненного – право, бывшее следствием его функции верховного судьи.
- Наконец, хану принадлежало право создавать законы и обязательные для всех членов общества приказания – право, бывшее следствием его функции сохранять существующее общественное устройство и порядок.
Итак, действовавшая система давала в руки хана огромную власть, фактически бесконтрольную. Но каждый отдельный правитель обладал той полнотой власти, какую давали ему его личные качества и врожденные добродетели. Если государь был сильной харизматической личностью, то его власть была абсолютной, и решающее слово всегда оставалось за ним, даже если он действовал вопреки мнению своего окружения; едва ли не единственным ограничением власти могущественного хана-чингизида служила Яса Чингиз-хана. Если же хан был слабым, заурядным человеком, то «и ртом, и языком, и волею» его правило его ближайшее окружение в лице какого-нибудь «умного аталыка» или «энергичного инака». Нередко фактическая власть в государстве принадлежала могущественнейшему из султанов, который нередко также принимал ханский титул; бывало и так, что в одном государстве в одно и то же время титул хана носили сразу несколько султанов. Известны случаи совместного царствования двух и даже четырех Чингизидов. Тем не менее, однако, нормой политического порядка в Йеке Монгол улусе (Великом Монгольском государстве) и государствах Чингизидов было единовластие; все случаи двоевластия и совместного царствования нескольких Чингизидов следует рассматривать как отступление от этого порядка.
Статья из журнала «Мировоззрение населения Южной Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе» / под ред. П.К. Дашковского. – Барнаул : Изд-во Алтайского государственного университета, 2016.
