Образование
Видимо, джадидисты были правы, школьная реформа, действительно, была очень нужна.
Несмотря на то, что дети получали образование, у них могли возникнуть проблемы с его дальнейшим применением. Таджикский писатель Садриддин Айни61 описывает, как он учился читать в деревне, недалеко от Бухары и позже, в самой Бухаре.
Садриддин Айни.62 Я отучился в школе, но читать там не научился. Я был способен прочитать только то, что я уже читал в школе. И то, только в той книге, которую мы уже изучали. Если же мне в руки попалось что-то, что мы раньше не читали или же читали, но в другой книге, я не уже ничего понимал. (…)
В бухарских медресе мы разбирали арабский язык, морфологию, словообразование, логику, риторику, естественные науки; с религиозной точки зрения – правила ритуального умывания, поста, погребения, путешествие в Мекку, зякат, принципы купли-продажи, правила рабовладения и освобождения рабов, правила оформления вступления в брак и развода, другие подобные положения шариата, знание которых было необходимо для религиозных и государственных деятелей.
Математику и литературу мог изучать каждый, кто захотел, это было сверх программы. Эти предметы были необязательными. Родной язык не изучался вообще, каждый его осваивал, как мог, или по книгам, или в процессе жизненного общения.
Школьные правила были таковы, что ученик мог отучиться в школе и не научиться ни читать, ни писать. (…)
Обучение в медресе заканчивалось в девятнадцать лет. Кому-то могло показаться, что тот ученик, который посвятил изучению всех книг и учебников и, в течение, девятнадцати лет разбирал все вопросы, из них исходящие, стал отличным знатоком всего этого. Нет, это было совсем не так.
Учебное расписание и метод, как использовались книги на занятиях, оставались еще с четырнадцатого столетия неизменными в течение четырех или пяти столетий, со времен строительства Москвы при Иване Калите и походов Тамерлана.
Но все же некоторые люди, которые прошли обучение в бухарском медресе, стали образованными людьми. Правда, таких людей было так мало, как фруктовых деревьев в соляной пустыне. Ясно, что они не получали свои знания ни в медресе, ни в схоластических спорах, ни механической зубрежкой. Они приобрели знания, благодаря своим исключительным способностям и постоянному упорству.
Здесь, когда мы говорим о джадидистском движении и его стремлении к реформе образования, хорошо будет дать краткую характеристику советской системы образования, которая стала парадной витриной Советского Союза. Без сомнения, в области образования удалось достичь огромного прогресса, что заключалось, прежде всего, в ликвидации неграмотности.
Ниже приводится таблица, где показан резкий рост числа учащихся в советское время. Из всех советских республик самый большой рост студентов средних школ был зарегистрирован в Киргизской Советской республике. В 1914–15 гг. число студентов во всех школах составило почти 7 тысяч. В 1936 году количество студентов увеличилось почти в 33 раза, то есть на 227 тысяч. Имея вначале, в 1914-ом году, только 500 учащихся средних школ, республика достигла в 1936 году число в 172 раза больше – 86 тысяч учащихся.63
Таблица 1. Количество студентов в советских республиках
Источник: СССР – СТРАНА ВЕЛИКОГО СОДРУЖЕСТВА НАРОДОВ. [онлайн]. 2009 [цит. 16. 12. 2011]. Доступен: <http://lost-empire.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=18403&Itemid=9>. In HERRMANNOVA, Z. c. d.
Таблица 2. Количество студентов в Кыргызстане
Источник: Основные показатели развития народного хозяйства союзных республик. [онлайн]. 2009 [цит. 18. 12. 2011]. Доступен: <http://lost-empire.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=17052&Itemid=9>. In HERRMANNOVA, Z. c. d.
Эржигит Шакиров64 вспоминает свои студенческие годы. В среднюю школу он поступил в девять лет и закончил ее в седьмом классе, в 1946-ом году. В том месте, где он жил, 10-летней школы не было, поэтому ему пришлось посещать школу в другом селе, Халмионе. Время, когда он здесь учился, было послевоенное и жизнь была очень тяжела.
Студентам здесь негде было жить, им приходилось спать на сене и прикрываться брезентом. Учебные предметы были те же, что и в наше время: киргизский и русский языки, математика, химия, физика – Эржигиту очень хотелось изучать другой иностранный язык, он говорил: «Здесь не было никого, кто бы мог нас учить».
Он также жалуется на недостаток учителей киргизского языка. В то время учителем киргизского языка был татарин. Благодаря знанию географии и истории, Эржигит мог продолжить обучение в Ферганском педагогическом институте. Там он стал специализироваться на истории, но на русской. Это Эржигит объясняет следующим образом: «Мы изучали русскую историю, потому что здесь не было никаких материалов по киргизской. Не было также никаких материалов об истории других народов. Мы, не зная нашу собственную историю, отлично знали русскую».65
Эржигит окончил школу в 1953 году, потом он поехал работать в Узбекистан, где он оказался единственным человеком в районе, получившим высшее образование. С 1956 года и до 2000 года он работал в Охне учителем в местной школе.
Абдухапар Бекебаев.66 Советская школьная система функционировала очень хорошо. Советский Союз дал нам хорошее образование. В то время большинство предметов изучались очень глубоко. Никаких специализаций тогда не было. Нам было сказано, какие предметы нам надо изучить.
Сейчас Абдухапар работает преподавателем общеобразовательных предметов в Ошском государственном университете, который ранее закончил.67
Калия Янузакова68, описывает ситуацию во время войны: «Я ходила в школу, только четыре года. Потом мне пришлось оставить учебу и помогать своей семье – началась Вторая мировая война. Это очень грустно, но у меня нет никаких воспоминаний со школьных лет, так как, это было очень давно и училась я очень короткое время. Во время войны в деревне не было никаких мужчин, и мы – женщины выполняли все мужские обязанности: работу на фермах, уборку сена. Не было никаких машин, все приходилось делать вручную».69
Истории Эржигита и Абдухапара дают нам возможность лучше представить ситуацию в школах в советское время. Если бы не было Советского Союза, то Эржигит точно не ходил бы ни в восьмилетнюю, ни в среднюю школу, ни в вуз; Абдухапар тоже не смог бы получить то образование, которым он так гордится. Условия для учебы часто были довольно тяжелы. Некоторым приходилось ходить в среднюю школу очень далеко и там не было возможности где-то переночевать.
Не было также возможности заниматься своей собственной историей и учить киргизский язык с киргизским учителем. У тогдашних студентов не было также возможности ни в среднем учебном заведении, ни в вузе выбирать те предметы, которыми бы они хотели заниматься более подробно. Содержание предметов было также очень широким, без какой-либо конкретной специализации. Здесь также видно стремление советской власти русифицировать школьное образование, что также становилось источником недоразумений с местными жителями.
В этом месте необходимо упомянуть о том, что путь к образованию политически ненадежным лицам, а часто и их потомкам, был отрезан.
Келдибек Солтонбеков.70 Я родом из деревни Кызыл-Эмгек в Джумгалском районе, но та школа-интернат, в которую я ходил, находилась недалеко от города Токмак, в деревне Ак-Бешим. К нам из Центрального Комитета пришел Казакбаев, родом из Чимкоргона (деревня недалеко от Ак-Бешим). Из всей школы Казакбаев взял только троих детей, их потом послали в Омск в военное училище. В городе Фрунзе мы в течение трех дней проходили медосмотр, проверяли, можем ли мы служить в армии.
Я прошел комиссию, но перед отъездом мне сказали, что вследствие того, что мой отец был осужден по политическим причинам, меня нельзя послать в военное училище. Это было в 1946 году, мне было 18 лет.
Когда я сказал об этом своему отцу, тот расплакался и сказал, что мне надо было написать другое имя, например, Койчуман Тайчиман. Мне нельзя было поступать в университет. Я не был ни пионером, ни комсомольцем, поэтому я не носил пионерский галстук, а я так хотел его носить и быть как все остальные дети. Учителя мне сказали, что мне нельзя носить пионерский галстук, потому что я – сын контрреволюционера.
Доносы в НКВД на детей близких родственников писали сами наши родственники, например, Бектурсын из Кызарта, Джумалу из Кызыл-Туу, Жантемир из Кулжыгача. По моим расчетам, было расстреляно 82 члена рода Курманкожо, а из нашего рода Байболот-Жолболот – 12 людей.
Несмотря на то, что в общем образование воспринималось как однозначно положительная вещь, оно также могло иметь свои отрицательные стороны. Прежде всего надо сказать об огромном идеологическом давлении, оказываемом на учеников всех типов школьных учреждений. Критическое мышление уничтожалось уже в зародыше. Целью идеологической обработки детей было также создание «советского человека», полностью преданного партии и революции… Это тоже являлось составной частью школьной программы.
Ввиду недостатка и школ, и учителей доходило до того, что во многих городах создавались школы-интернаты, дети туда ходили уже с первого класса. Их воспитание проходило под более сильным влиянием школы, чем собственных родителей. Родителей такие дети видели очень редко. Это могло стать одной из причин того, почему во время сталинских репрессий некоторые дети так легко отрекались от своих родителей в том случае, если их назвали «врагами народа».
Сейитбек Жаанбаев. Все характеристики киргизов предреволюционного периода, содержащиеся в литературе советского времени, говорили о них, как о дикарях, которые никогда не ходили в школу и не умели ни читать, ни писать. Это далеко не так. Нами была издана книга о Балбак-батыре, написанная на основании санжыра – устного предания, сохранившегося в памяти и передававшегося в течение долгих столетий.
Эти санжыра были записаны моим дедом Адылом, большим книголюбом. Я слышал прямо от него, что в Жумгале была Курмандын мектеби. Ее называли Курмановой школой, потому что ее основателем был манап по имени Курман. Он нашел учителя из ногайцев (татар). Местные жители называли его Ногой молдо.
В Кочкоре была школа Каната (Канаттын мектеби), в Чуе была Дурдун мектеби, в Кемине стояла школа, которую построил Шабдан. И мой дедушка, и мой отец читали книги, написанные на арабском языке и азбукой.
После окончания университета я работал на юге Кыргызстана, там я вспомнил о дедушкином рассказе. До революции в Ала-Буке стояла школа, построенная Нурмолдо. В Намангане (сегодняшнем Узбекистане) недалеко от базара стоит мечеть под названием Киргизская. Её построил знаменитый Алымбек-датка, в мечети работали киргизские муллы. Мне об этом рассказывали старожилы.
В городах Ош, Маргелан, Коканд, Коргон Тюбе (Курган-Тюбе) и других были такие школы, где учились дети. Когда я работал в этом районе, то детям в школе рассказывали о школе Нурмулда.
На основании того, что я слышал и что мне удалось узнать о тех школах, я написал в 1986 году статью, которая при посредстве местного учителя Таштаналиева была напечатана в республиканской учительской газете «Мугалимдер газетасы». Учитель передал статью поэту Абдужапару Эгембердиеву, работавшему в учительской газете.
После того, как вышла статья, меня вызвали в Ала-Букинское районное отделение КГБ. Там меня спрашивали, где я нашел сведения о школе Нурмулда. Это было медресе, где изучали только религиозные предметы. За то, что я рассказывал об этом детям в школе, меня обвинили в политической неграмотности. Я ответил, что мне стало об этом известно из рассказа моего деда и что в медресе изучали арабский язык, эсеп (математику) и Коран.
Я спрашивал деда, учили ли там также и историю, а дед отвечал, что нет, но в медресе их учили, что такое улут (народность), урук (племя), уруу (род), эл (народ). Он объяснял мне, что урук – это племя Балбак, улут уруу – это Курманкожо, которые соединились в уруу, а это – Саяки. У народа (эл) есть своя территория, язык и государство. Я думаю, что у них был предмет – история. В эсепе учили математику.
Этого нет в истории киргизской педагогики, об этом вообще никто не говорит.
61 Садриддин Айни *15. (27.) апреля 1878–† 15. июля 1954 г., родился в бухарском эмирате, учился в медресе, участвовал в установлении советской власти в Бухаре. В 1950 году он получил Сталинскую премию по литературе.
62 AJNI, Sadriddin. Buchara. Praha: Svět sovětů, 1952. Дополнительная доступность: <http://central-asia.su/publikace-sa/aini.htm>.
63 Osnovnye pokazatěli razvitija narodnogo chozjajstva sojuznych respublik: Čast' II. Umerjannaja imperija [онлайн] 2009 [цит. 2011-09-09]. Доступен: <http://lostempire.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=17052&Itemid=9>.
In HERRMANNOVA, Z. Postsocialisticka transformace společnosti ve Středni Asii. Připadova studie v jižnim Kyrgyzstanu, oblast Batken. Praha, 2012. Diplomova prace (дипломная работа). Česka zemědělska univerzita v Praze, Provozně ekonomicka fakulta. Vedouci prace (руководитель работы) Petr Kokaisl.
64 Родился в 1931 г., выходец из села Охна (Баткенская область).
65 Baltabaev, Akylbek. The Propagandist: Erjigit Shakirov (Kyrgyz, 1931). [онлайн]. Preserving Kyrgystan.s History, 2010 [цит. 23. 10. 2011]. Доступен: <http://www.centralasianhistory.org/index.php?option=com_content&view=article&id=75:thepropagandist-erjigit-shakirov-kyrgyz-1931&catid=34:interviews&Itemid=29>. In HERRMANNOVA, Z. c. d.
66 Родился в 1945 г. недалеко от города Ош, второго по величине города в Кыргызстане.
67 Jonbekova, Rayhon. The Teacher: Abdukhapar Bekebaev (Kyrgyz, 1945). Preserving Kyrgystan.s History [онлайн]. 2010 [цит. 24. 10. 2011]. Доступен: <http://www.centralasianhistory.org>. In HERRMANNOVA, Z. c. d.
68 Фермерша из области Кара-Балта, род. в 1928 г.
69 Annamuradov, Maksat. The Beet Farmer: Kaliyjan Januzakova (Kyrgyz, 1928). Preserving Kyrgystan.s History [онлайн]. 2010 [цит. 14. 10. 2011]. Доступен: <http://www.centralasianhistory.org>. In HERRMANNOVA, Z. c. d.
70 84 лет.
Пётр Кокайсл, факультет экономики и менеджмента, (Czech University of Life Sciences) Прага
Амирбек Усманов, Радио Свобода – Азаттык, Прага
