Идея о том, что массовая торговля рабами лежала в основе экономического роста Великого Шелкового Пути его расцвета в VIII – XII вв. не нова. Это, однако, еще не до конца изученный аспект торговли и экономических отношений в Центральной Азии, да и всей Евразии. Концепция евразийской работорговли указывает на глобализм в экономических связях Востока и Запада еще в Раннем Средневековье, когда не было железных и автострадных дорог, однако политические и экономические процессы в одной части Евразии откладывали отпечаток в другой. Рабство и работорговля на Великом Шелковом пути была одним из данных факторов, нередко важнейшим на стыках эпох завоеваний и относительно мирных периодов в истории столь масштабного региона. Основное назначение раба в обществе Ранних Средних веков — его способность быть в качестве товара, его «товарная рентабельность». Это и одна из основных задач постоянных военных действий в условиях противостояния кочевых вождеств и соседствующих им обществ. Побеждая другие социумы, завоеватели Ранних Средних веков нередко оказывались неспособными «освоить» территорию побежденного противника. Серьезной проблемой была организация эффективной эксплуатации покоренного населения. Не меньше проблем победителям своими восстаниями приносили завоеванные жители данных территорий. Даже «изъятый» из своего племени и лишенный всех прав пленник зачастую становился проблемой для хозяев. Его необходимо было обеспечивать питанием и одеждой, удерживать под постоянным контролем. Поэтому «живой товар» перенаправлялся из зон конфликта, зачастую расположенных на периферии ойкумены Евразии, в страны, экономика которых была в большей степени основана на подневольном труде. Для Восточной Европы такими рынками сбыта служили Византия и страны Средиземноморья, включая Кордовский эмират, а для тюрков-кочевников такими торговыми партнерами становились ‎исламские ‎государства, реально или формально подчиненные халифу, или же находившиеся в земледельческих областях среднеазиатского Междуречья. Налаженная работорговля могла появиться и успешно функционировать лишь при наличии определенных условий. Во-первых, периодические поставки крупных партий рабов требуют значительного постоянного спроса, который могут обеспечить только относительно экономически развитые и политически стабильные территориальные образования, чье хозяйство способно использовать массу невольных людей. Экономическими лидерами западной части Евразии являлись мусульманский Восток и держава византийцев [7, c.125]. Следовательно, появление торговых маршрутов должно быть связано с наличием и развитием этих рынков. Во-вторых, для возникновения подобных «невольничьих трасс» и для эффективного торгового обмена между торговцами «живым товаром» необходима интенсификация конфликтов в Великой Степи и лесостепной зоне Евразии (хотя, в общем, степи Причерноморья и Казахстана всегда были источником рабов) [9,c.222]. Подобную динамику постоянных боевых действий способны обеспечить лишь процессы политогенеза и развития новых конфликтов в регионе. Следовательно, рабы начинают во множестве поступать на внешний рынок в процессе появления государств и империй у оседлых и кочевых народов региона [7,c.226-228]. В-третьих, большая часть крупных торговых путей пересекала центральные и западные части Великой Степи, что обусловливало влияние на товарообмен кочевых племен, контролировавших торговлю и торговые пути и активно участвовавших в работорговле. Требовались определенные условия (устойчивые договорные отношения, уверенность в «доброжелательности» номадов, временное спокойствие в определенной части степи, связанный с их миграциями и стоянками), чтобы торговые отношения начали функционировать на постоянной основе. Византийская империя была крупнейшим потребителем рабов, однако постоянные конфликты на ее границах и проблемы внутри государства снижали ее потенциал как экономического импортера невольничьей силы. С окончанием эпохи иконоборчества наступил период экономического подъема и военной мощи Ромейской империи. Предметы экспорта Византии (шелковые изделия, ювелирные украшения, стеклянные сосуды, вино, мрамор, художественная керамика и т. п.) пользовались спросом и в Европе, и на Востоке. Вновь расцвели позднеантичные торговые центры — Херсон, Амастрида, Фессалоники и сам Константинополь. Ожил ориентированный на Восток «стеклянный путь». Однако последствия постоянных войн с арабами (последние в 840–841 гг. устраивали походы в Малую Азию) не были полностью преодолены, несмотря на победу над эмиром Тарси в 845 г. Попытка вернуть Сицилию в 848 г. завершилась неудачей. Только к концу 850-х Византия обеспечила себе внешнеполитическую стабильность, наладив мирное сотрудничество с хазарами, ведя дипломатическую игру с крещенным по византийскому обряду болгарским ханом Борисом и усиленно готовясь к новым операциям на Востоке. Таким образом, лишь с середины IX в. возникли предпосылки для широкомасштабных поставок в ромейскую империю рабов. Главным поставщиком рабов ко двору Второго Рима стал Хазарский каганат, скупавший рабов у северных соседей. Такими рабами становились славяне и их более южные соседи-кочевники печенеги. Рынки рабов Саркела и Атиля стали отправными пунктами первого торгового пути для работорговли – Днепровско-Волжского. От него далее путь лежал в двух направлениях к югу от Хазара: на запад-в Византию и страны Леванта, на восток – в халифат Аббасидов [13,c.226].

Аббасидский халифат и стал главным импортером рабов и центром работорговли Раннего Средневековья Востока. Вплоть до смерти халифа аль-Васика (847 г.) Аббасидский халифат, крупнейшее государство своего времени, политически и экономически преобладал на Ближнем и Среднем Востоке, в Магрибе и Средней Азии. По мере его распада бывшие провинции стали новыми центрами экономического развития. Среди них выделялись Умайадская Испания (Андалуз), Магриб, Египет (Мишр), Сирия (Машрик), арабский Ирак, Иран и Хорасан. Торговые пути внутри прежних границ продолжали устойчиво функционировать и в период распада халифата. Кроме того, большие запасы серебра на Востоке эксплуатировались в тот период более интенсивно, чем в Западной Европе. Но наиболее важным обстоятельством является то, что в политической, экономической и социальной жизни каждого исламского региона огромную роль играли рабы. И если на востоке мусульманского мира преобладали невольники-тюрки (в основном выполнявшие функции гулямов), то в Мисре, Магрибе и Испании само слово славянин (ас-сакалиба) стало синонимом терминов «слуга» и «раб» [18,c.113]. Гулямами становились рабы-тюрки, захваченные в степях современного Казахстана, а сакалибами-рабами становились славяне, плененные хазарами и викингами в набегах на Киевскую Русь. Центром поставки тюркских рабов к халифу Багдада стала Средняя Азия с ее развивающейся и устойчивой торговой и городской культурой, так Великий Шелковый путь становился и крупным путем доставки невольников и невольниц. Благодаря торговле с халифатом расчет велся наличными суммами в виде халифских дирхамов. Дирхамы - это качественные серебряные монеты весом в среднем 2,9 г., что делает их бесценным источником для историка, благодаря надписи о месте и дате их чеканки. Арабские дирхамы дают абсолютные и обычно точные датировки. Они встречаются в кладах и находках на всей протяженности Великого Шелкового пути и до XI в. были основной валютой и финансовым эквивалентом, прототипом доллара в нынешнее время. Это очень сложная и динамичная картина, которая рассказывает нам многое о характере работорговли между исламским миром и кочевыми государствами Великой Степи. Система в целом была достаточно устойчивой, чтобы выжить в течении почти двух столетий, но ее основные участники были в постоянном движении [5,c.458-482].

Только в середине X века торговые маршруты начинают стабилизироваться, когда запасы серебряных денег устойчиво начинают накапливаться в первых городах Средней Азии, где письменные источники скоро начинают указывать о существовании ранних кочевых государств. В X веке основным держателем финансового актива работорговли стало государство Саманидов в Хорасане, откуда из Бухары пошел поток рабов на запад. Саманиды, бывшие в X веке самым восточным исламским государством, враждовали с соседними тюркскими племенами – огузами, карлуками, уйгурами. Из попадавших в плен формировались караваны в халифат, где слабевшим Аббасидам требовались воины-гулямы, послушные и крепкие мужчины, привыкшие к суровым условиям. Бухара и Хива при Саманидах стали крупнейшими и богатейшими центрами работорговли. Тюркские рабы поступали частью из Центральной Азии и Сибири: тюргеши, кимаки, карлуки, тогуз-огузы, огузы (туркмены), кыргызы и кыпчаки, а частью с берегов нижней Волги и Дона – аль-хазари, но, конечно, это были не хазары, а их соседи-тюрки огузских корней. В первой половине X века эмиссар халифа Ибн Фадлан отмечал: «…Из Булгара идет поток рабов сакалиба. Я видел торговцев, которая пришли на торговлю и разбили лагерь у реки Итиль. (…) Вокруг их шеи, [их женщины] носят монеты золота и серебра для каждого мужчины, как только он накапливает 10 000 дирхамов, он считает сделку завершенной, создавая ожерелье из монет для его жены. Когда у него есть 20 000, он сделал две сделки [и так далее]. (…) С ними есть красивые рабыни, на продажу для торговцев»[11,c.140-146]. Если нужно выбрать «самых ценных рабов», отмечает другой автор, Ибн Хордадбех, самых лучших из них привозят из «…земель тюрков. Среди всех рабов на земле тюркским рабам нет равных»[11,c.108]. Некоторое представление о масштабах работорговли в X веке можно получить при сравнении с работорговлей в Римской империи, которая была изучена гораздо подробнее. Недавние исследования показали, что Римской империи требовалось от 250 до 400 тысяч новых рабов каждый год, чтобы поддерживать их число на должном уровне. Размер рынка в арабоговорящих странах был определенно больше: учитывая, что спрос на рабов был аналогичным, территории мира ислама простирались от Испании до Афганистана, следовательно, количество требуемых рабов было гораздо больше, чем было нужно римским гражданам. В одном из источников говорится о халифе и его жене, у которых было по тысяче рабынь, в то время как в другом упоминается не менее чем четыре тысячи. Даже если отбросить сказочные преувеличения, поток рабов в указанное время был громадным[5,c.480]. По данным Ибн Фадлана и Ибн Хордадбеха – каждый караван вез рабов из указанных стран ко двору халифа и его приближенных. Рабы делились и по цене и по качеству. Были созданы точные наставления и указатели, как правильно выбирать рабов и рабынь. «Собираясь покупать рабов, будьте осторожны, – указывает покупателям советник XI века из Персии в работе, известной как «Габус-наме» («Записки Габуса»). – Особенно сложная наука – покупать рабов мужчин, так как многие из них только выглядят хорошо, но на деле выходит все наоборот». «Многие думают, что покупка рабов – такая же форма торговли, как и все остальные, – добавляет автор. – На самом деле, искусство покупки рабов – это отдельная ветвь философии». Одна из глав дает следующие советы: «Бойтесь желтизны кожи, это верный признак застоя крови и больного желудка. Уложите свою будущую покупку, давите на кожу с двух сторон и внимательно осмотрите на предмет воспалений или боли. Еще раз поищите «скрытые проблемы», такие как дурной запах изо рта, глухота, заикание или уплотнения на деснах. Следуйте этим инструкциям (и многим другим кроме них), и вы не будете разочарованы» [1,c.210-211]. В Средней Азии ценились ловкие рабы, которых получали в результате набегов на кочевья басмылов и кимаков, племена которые жили от гор Тянь-Шаня до гор Урала. Тюрки-кочевники были первыми, кто начинал длинную цепочку в работорговле на Великом Шелковом пути. Рабство и работорговля тесно вошли в лексикон и социально-экономические отношения в эпоху создания и распадов тюркских кочевых государств Раннего Средневековья. У тюрков-кочевников рабовладение не самостоятельной формацией, а укладом в рамках развивающихся феодальных отношений в кочевнических обществах. Рабство в общине носило патриархальный характер, главным источником его пополнения были войны, другим путем пополнения был институт клиентелы. Включение рабов и родственников в состав патриархальной семьи, развитие института усыновления и клиентелы способствуют расширению экономической возможности общины. Развитое патриархальное рабство позже перерастает в коммендацию. Термины qul и küņ в древнетюркских источниках обозначали прежде всего зависимое положение, применяясь иногда к целым племенам, равно как термин tat – по отношению к зависимым иноземцам. Эксплуатация и тех и других выражалась в своеобразном данничестве [2,c.71]. Словом “раб” (qul) у тюрков, по сути, обозначалась политическая зависимость, а захваченные тюрками люди прежде всего шли на продажу их оседлым соседям, захваченных женщин и девушек тюрки использовали для работ в домашнем хозяйстве и, тюрки возможно, захватывали мужчин из оседлых народов для того, чтобы сажать их обрабатывать землю, например, в Восточном Туркестане в период поздних карлуков X века [16,c.117]. Основной ячейкой древнетюркского общества была патриархальная семья, среди ее свойств, кроме многоженства, отметим также развитые институт адопции и клиентелу. В роли клиентов выступали oγuš’ы – “дружинники и преданные слуги кочевого аристократа”. Предположительно, они составляли прослойку между адоптированными членами семьи и рабами, пополнявшуюся за счет обедневших кочевников, отдававших себя и своих детей в рабство какому-либо аристократу. Таким образом сами тюрки не использовали рабов в большом количестве [4,c.215-223]. Попавшие к ним в рабство делились на месте, разбирались для использования в качестве младших жен и пастухов для огромных стад. Согласно "Пянд-наме", некогда в Туркестане жило племя барсхан, из которого происходил основатель газневидской династии Себук-Тегин. Однажды на становища его отца напали соседние тухси и увели в плен юного Себук-Тегина. В течение четырех лет рабства он пас скот, а затем был продан купцам из Мавераннахра[17,c.304]. Однако труд пленника в условиях господства экстенсивного скотоводства не был рентабельным и поэтому он не стал основой производства, а само рабство продолжало сохранять преимущественно домашний патриархальный характер. Существование рабов-кулов и гулямов у тюркских кочевых народов хорошо прослеживается по данным словаря Махмуда Кашгари. В "Диван лугат ат-тюрк" упоминаются рабы-кулы, а также рабыни, называвшиеся ялангук и кырнак. Слово "кырнак" (гырнак) в толковых глоссариях XI—XIV вв. объясняется не только как "рабыня", но и "служанка". В том же значении употребляются термины "кун", "ялангук" и "карабаш". Рабыни использовались в качестве домашней прислуги, а также наложниц. Махмуд Кашгари и его монументальный труд дает очень широкое представление о рабстве и рабах у кочевников-тюрков. Положение рабов-невольников в кочевой среде X—XIII вв. было довольно тяжелым. В словаре Махмуда Кашгари неоднократно упоминается об избиении господами своих кулов. Грубые насилия и притеснения вызывали со стороны рабов ненависть и сопротивление. Недаром одна из старинных поговорок гласила: "Кул — (твой) враг, а собака — (твой) друг (волк)". В XI—XIII вв. существование невольничества у тюрков эпохи Караханидов оправдывалось мусульманской религией. Махмуд Кашгари цитирует поговорку, которая утверждает, что "бог (тангри) создал рабыню для удовольствия господина" [17,c.308].. Однако, при Караханидах и Саманидах укрепилось мусульманское право, которое регулировало отношение к рабу и его жизни. Анализ норм, посвященных этому институту, показывает, что одним из способов прекращения рабства было дарование свободы рабу его хозяином. Акт волеизъявления назывался «азатхат» и фиксировался устно и письменно. В зависимости от условий, можно выделить 4 вида прекращения рабства: 1) «манмиссия», когда раб становился свободным сразу же после написания грамоты, например, с достижением определенного возраста, завещанием или по мотивам «богоугодности» (А если кто-нибудь из ваших подневольных захочет письменную (вольную) от вас, Вы дайте оную ему, если вы знаете, что в нем, добро и благочестье (пребывают) 4); 2) «мудэббира» - отпущение раба на волю под определенным отлагательным условием; 3) откуп или уплата своей стоимости, каждый раб имел право выкупить себе свободу; 4) по решению суда [18,c.116]. Хотя грамота (особенно по первому и третьему видам) давала рабу полную индивидуальную свободу, отношение вольноотпущенника с его бывшим господином оставались в рамках патронажа. Право патронажа обязывало бывшего раба оказывать уважение и некоторые услуги патрону. Хозяин был обязан отпустить на волю раба, обучившего чтению и письму десять человек. Кроме того, освобождение кула было своеобразной формой штрафа, налагаемого на человека за отступления в отправлении религиозных обрядов и греховные поступки. Нарушившие клятву, совершившие грех «зикр» (то есть, назвавшие жену матерью или сестрой и т.п.), обвиняемые в убийстве обязывались отпустить на волю одного раба. «А если кто-либо убьет верующего по ошибке, то ему надлежит отпустить на волю верующего раба и вручить наследникам убитого выкуп за кровь, если только они не велят раздать его в виде милостыни»[12,c.18]. Рабы считались не правоспособными. Но на практике в некоторых случаях за ними признавалось ограниченное право и дееспособность, например, по нормам мусульманского брачного права рабство приводило к потере половины естественных прав свободного человека, и раб имел право вступить в брак только с двумя женщинами; раб мог покупать, продавать, но только для своего хозяина. Кулы имели право на исповедание своей религии. Мусульманами они могли становиться только по своей воле. Их насильственное обращение в ислам запрещалось [3,c.4].

Наряду с кулами, выполнявшими различные домашние и хозяйственные работы, имелись и привилегированные рабы. К числу последних относились молодые невольники, служившие в дружинах знатных господ. В источниках X—XIII вв. они называются гулямами, чакирами, ходжаташами, огланами [3,c.11-14].

Средневековые источники содержат интересные сведения о применении мусульманской знатью военных дружин из рабов. В хронике Ибн Биби, например, говорится о прибытии в XI в. в Рум из Средней Азии тюркских беков с отрядами своих кулов . Эти тюрки-рабы были отправлены в Малую Азию для ведения "священной" войны против византийцев. В сельджукских текстах XIII в. упоминаются хасс кулы (личные рабы), ходжаташи — гулямы и нукеры влиятельных господ. Словарь XIII в. говорит также о юношах-огланах , имевших рабское происхождение . В древнетюркских памятниках термин "оглан" выступает не только в значении "сын", "мальчик", но также означает "воин" . В последнем значении это слово употребляется и в словаре Махмуда Кашгари. Любопытно также отметить, что в средневековых тюркских эпитафиях Семиречья упоминаются дружины из местных племен ягма-чигил [17,c.406] .

Попав в рабство, пленник-кочевник оказывался затянутым в торговые отношения по отношению к себе, становившись субъектом торга и перепродажи. Уже к середине XI века торговля на Великом Шелковом пути расцвела за счет потока рабов, которых продолжали направлять на запад. Гулямы были нужны для войн против Византии, где также воевали пленники-славяне. А красивые девушки и юноши требовались для гаремов феодалов и богатых людей [14,c.5]. Крупнейшими рынками первичного сбыта рабов при Саманидах были Бухара и Хива, а затем выстроилась цепочка городов, которую венчал Самарканд. Это произошло при владычестве Караханидов и закрепилось в правление Хорезмшахов [13,c.226-229]. В Х-ХI вв. Хорезму принадлежала ведущая роль во работорговле Средней Азии. Купцы-работорговцы из Хорезма славились своим профессиональным для того времени подходом в торговле людьми на всем Востоке. Вся среднеазиатская торговля живым товаром в Х в. Практически оказалась в руках хорезмийских купцов [15,c.14-20]. Они вывозили тюркских рабов в страны халифата, ввозили рабов из Булгара в Среднюю Азию. Связи работорговцев Хорезма были как с Хазарией, Волжской Булгарией, Киевской Русью, Скандинавией, Китаем, Индией, Хорасаном, Гурганом и Восточной Европой, так и с кочевниками Приаралья, Дешт-и Кипчака и Семиречья [8,c.10]. Таким образом, в Х-ХI вв. в Средней Азии наблюдался интенсивный рост работорговли, связанный с дальнейшим развитием социальных и экономических отношений на всем исламском Востоке. В шахристане Хорезма был рынок, где продавали людей. А также в Самарканде находился самый крупный невольничий рынок, который в средние века считался поставщиком самых лучших белых рабов и наложниц, привозимых караванами с Булгара на Волге. В Самарканде имелись следующие категории рабов: а) обыкновенный раб; б) раб в залог; в) пленный раб; г) приемный раб. На Великом Шелковом пути выросли базары для торговли людьми. Такие базары имелись в каждом крупном или мелком городе, а также в большинстве крупных поселений. Базары выступали центром купли-продажи рабов, их оценки и переоценки. Базары невольников в больших городах находились в нескольких местах – в шахристанах и рабатах. Базары в городах, расположенных на главных внутренних и внешних торговых магистралях, имели большее значение, чем другие. Это рынки Бухары, Самарканда, Бинката, Хадистана, Узгена, Термеза, Балха, Герата, Нишапура и других городов. На рынках указанных городов находилось огромное количество разнообразных рабов и рабынь. С этих базаров расходились по всем направлениям – как внутрь страны, так и из нее – пленники как местного азиатского происхождения, так и привезенные из других мест. Географ аль-Истахри, побывавший в Самарканде, писал, что «Самарканд – рынок Мавераннахра и место стечения купцов, большая часть рабов Мавераннахра попадает в Самарканд, а затем расходится по другим областям». По данным Истахри и Ибн Хаукаля, становится известно описание базара Нишапура, который находился в пределах рабата [2,c.41-48]. Они отмечают, что особенно оживленными были невольничьи базары большая и малая Мураба. Нишапурские базары были снабжены всеми удобствами для приезжих купцов[19,c.61-66]. На базарах были помещения и караван-сараи, в которых останавливались торговцы со своими товарами. Караван-сараи по размерам и по своей оживленности соответствовали целому рынку другого города. Нишапурские базары имели бесчисленные торговые ряды, среди которых особенно многочисленным был невольничий ряд. Здесь же происходил торг и оценка, и здесь же проводились процедуры «сертификации» живого товара, среди которых была ужасная процедура оскопления юношей, из которых делали евнухов для гаремов.

В Х-ХI в. Великий Шелковый путь стал основным путем работорговли в Евразии. Мавераннахр являлся, по сути дела, опорой восточной мусульманской цивилизации в евразийских степях, связующим звеном славяно-булгаро-хазарского, тюркского кочевого и средневосточного пути торговли «живым товаром». Рабство, как внутреннее, так и внешнее дополняли друг друга. Великий шелковый путь не обходит Среднюю Азию, а втягивает ее в свою орбиту. В IX–X вв. достигает своего апогея караванная торговля рабами со странами халифата Аббасидов, начинают действовать новые торговые пути. Образуется караванный путь, купцы которого дают о себе знать в Волжской Булгарии — в Булгаре, в Хазарском Каганате — в Итиле и в Среднеей Азии — в Бухаре,Самарканде, Гургандже и не только. Иными словами, можно сделать вывод, что, несмотря на происходящие на территории Средней Азии политические изменения, торговля продолжалась. Не прекращался и обмен рабов на дирхамы, в том числе международный, и в его орбиту даже попадали новые страны и народы, где работорговля оставалась как одной их важных основ товарной политики.

Список использованных источников и литературы

1. Абу Бакр Мухаммад Наршахи. «История Бухары». – Ташкент, 1897.

2. Арабские источники о тюрках в раннее средневековье / Пер. Ф.М. Асадова. Баку, 1993 .

3. Васильев Д.Д. Корпус тюркских рунических памятников бассейна Енисея. Л., 1983.

4. Васютин С.А. общественная система кочевников в эпоху тюркских каганатов (VI–VIII вв.) // Социогенез в Северной Азии: Сборник научных трудов / Отв. ред. А.В. Харинский. Иркутск, 2005. Ч. I. С. 215–223.

5. Голден П. Тюрки-хазары — гулямы на службе у халифов // Хазары: Евреи и славяне. Иерусалим; М., 2005. Т. 16. С. 458–482

6. Жумаганбетов Т.С. Проблемы формирования и развития древнетюркской системы государственности и права. VI–XII вв. Алматы, 2003

7. Зуев Ю.А. Ранние тюрки: очерки истории и идеологии. Алматы, 2002

8. Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Перев., коммент. и исслед. Н. Велихановой. Баку, 1986. С. 108

9. История Народов Восточной и Центральной Азии с древнейших времен до наших дней. - Москва. Наука. 1986. С. 222, 226-228.

10. Кляшторный С.Г. Социальные категории древнетюркского общества в памятниках рунической письменности Киргизии // Культура и искусство Киргизии. Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. 3–6 июня 1983 г. Вып. 2. Л., 1983. С. 3 0–31

11. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг.: Статьи, переводы и комментарии. Харьков, 1956. С. 140–146.

12. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М., 1963

13. Кропоткин В. В. Караванные пути в Восточной Европе // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973. С. 226–229

14. Любомиров П. Г. Торговые связи Древней Руси с Востоком в VIII–XI вв. // Ученые записки Саратовского университета. Саратов, 1923. Т. 1. Вып. 3. С. 5

15. Марков А.К. Топография кладов восточных монет – СПб.,1910

16. Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы; М., 1995.

17. Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк / Перевод, предисловие и комментарии З.-А. М. Ауэзовой; индексы составлены Р. Эрмерсом. — Алматы: Дайк-Пресс, 2005.

18. Мец Адам. Мусульманский ренессанс. - М., Издательство ВиМ, 1996.

19. Негматов Н.Н. Экономика Хорасана и Мавераннахра в IХ–Х вв. // Государство Саманидов. – Душанбе, 1966.

Фукалов Иван, к.и.н. исследователь-атташе IFEAC эксперт фонда им. Конрада Аденауэра