Легенды и предания об Аттиле бытуют в устной форме в кыргызской фольклорной традиции. И при этом каждое сказание придерживается своих строго очерченных границ и преследует свою цель, Так, к примеру, «Сказание о мудром хане Аттиле и его храбром полководце Таймасе» ставит себе целью показать пагубность чрезмерного увлечения горячительными напитками:
Жил когда-то мудрый хан Аттила, который повелевал многочисленными народами. Кыргызы, составлявшие основной улус государства, и эти многочисленные народы жили счастливо и мирно под мудростью Аттилы. Только народ западных румов не покорился хану. Снарядил хан Аттила сильное кыргызское войско и послал его на противника, поставив во главе своего любимого соратника Таймаса. Покорились румы кыргызскому воинству и в знак покорности прислали различные роскошные дары, в числе коих были амфоры с румским виноградным вином и красивые девушки. Каждому джигиту досталось по одной красавице. Румы организовали пиры и угощения, на которые они были большие мастера. Джигиты привыкли к беспечной и веселой хмельной жизни в объятиях луноликих и голубоглазых красавиц.
Однажды румы организовали особо богатое пиршество, на котором виноградное вино было особо сладким и хмельным, а красавицы чрезмерно податливыми и любвеобильными. И глубокой ночью, когда джигиты заснули, румы подло напали на них и перебили их бóльшую часть. Лишь меньшая часть джигитов во главе с их военачальником тайком смогла бежать от румов. От позора и обиды видавший виды полководец Таймас не смел появиться самолично пред светлые очи своего прославленного хана.
«И вот грозный хан Аттила вынес решение истребить всех бежавших джигитов тумена за халатность и гибель всего войска. После того как была исполнена воля хана, Аттила выступил с великой речью перед войсками. С великой печалью вышел он перед войском и рассказал о том, как из-за веселящего напитка пропали храбрые джигиты, каждый из которых был равен тысячи воинов. Он предупредил всех о том, что суровая кара постигнет всех тех, кто пригубит этого настоя» [Абдулькеримов А. «Рассказ о мудром хане Аттиле» // «Эркин Тоо», от 03.09.1999, с. 15].
Ряд серьезных, професиональных историков, занимающихся проблемами происхождения и развития кырыгзского этноса, также разделяют предлагаемую в настоящей статье идеи соединения гуннов и кыргызов в один народ во время их нахождения на древнем «европейском» историческом пути во II–VII вв.
Им слово: «В результате этих войн усиливаются этнокультурные связи кыргызов с западной ветвью хунну, динлинами и др. кочевыми племенами, которые позже составили основное ядро Великих гуннов, возглавляемых легендарным Аттилой», – считает кандидат исторических наук Табылды Акертегин [Акертегин Т. «Кыргызы – властители Западного края» // «Кут билим», от 05.09.1998, с. 8] [подчеркнуто нами. А.Б].
«Гунны под эгидой Огуз-кагана в 201 году до н.э. подчинили кыргызов. С этого времени кыргызы активно участвовали в завоевательных походах с востока на запад. Одновременно кыргызы участвовали в образовании многих тюркских народов, говорящих на языках очень близких к языкам кыргызских ичкиликских родов (кыпчак, найман, кангы, кыдырша, тейит, доолос и др.)», – считает кандидат исторических наук, профессор С. Омурзаков [Омурзаков С. «Об исторических связях кыргызов с карачаевским и балкарскими народами» // «Новый век», вестник ИППКК КГНУ, 2001, №2 с. 85] [подчеркнуто нами. А.Б].
Кандидат исторических наук А. Омуркулов возводит слияние кыргызов и гуннов не к европейскому периоду их истории, а к более раннему, азиатскому, когда гунны ещё назывались хуннами (IV–II вв до н.э.):
«С течением отрезка времени те, пришедшие через Гоби и смешавшиеся с местными обитателями, образовали новый этнос ′хунны′. В начале IV века до н.э. они уже образовали мощную державу – племенной союз 24-х родов (доминирующую роль здесь сыграл ряд кыргызских племен, которые уже находились на Алтае со своей богатой культурой, умением воевать и вооружением), возглавляемый пожизненным шаньюем (предводитель-хан) и иерархией племенных князей, правых (западных) и левых (восточных) крыльев. Хунну были мужественны, воинственны, восприимчивы к культуре и неприхотливы в быту. Они практически установили свою власть от Маньчжурии до Давани (Согдиана)» [Омуркулов А. «Возвращаясь к истокам» // «Эркин Тоо», от 01.02.2002, с. 10] [подчеркнуто нами. А.Б].
Доктор исторических наук, профессор, автор многих учебников по кыргызской истории Т.Чоротегин, отвечал в интервью в газете «Республика»:
«– Также вы считаете, что народ хунну, владыки Великой степи, причастны к истории кыргызского народа?
– Историю хунну в советской кыргызской историографии считали как историю чужого, враждебного народа, а в Турции и в других западных школах историографии многие ученые связывают истоки тюркских этносов с древней цивилизацией кочевых хуннов. И я тоже поддерживаю эту концепцию. Кыргызы тоже являются их продолжателями. Древние кыргызы входили в состав империи хунну. Они переняли многие традиции государственного управления от хуннов, в том числе и дуальную систему (левое и правое крыло у кыргызов). Поэтому мы можем твердо говорить, что у кыргызов есть древняя история и древние этапы государственности. Конечно, современные кыргызские историки стоят лишь на начальном этапе изучения истории взаимоотношений древних кыргызов и хунну» [«Республика», от 25.07.2003, с. 4–5] [подчеркнуто нами. А.Б].
Кандидат педагогических наук, профессор В. Шапарев, также занимающийся проблемами истории кыргызов, однозначно употребляет термин «гунно-кыргызы»:
«Известно, что в середине первого тысячелетия, или, как его называют историки, гуннского периода, наиболее значительным явлением было Великое переселение народов. Одной из причин, вызвавших это явление, были славные ратные походы гуннов-кыргызов на запад в Европу. Баламбер, Ульдин и, конечно же, Аттила – наиболее известные предводители гуннов – увековечили, на века обессмертили их воинскую доблесть, высокое воинское искусство, могущество и славу» [Шапарев В. «Гунны-кыргызы: миф или реальность» // «Слово Кыргызстана», от 11.03.2008, с. 9] [подчеркнуто нами. А.Б.].
И, думается, совсем близко подошла к истине правительственная газета «Слово Кыргызстана», когда в передовой статье, посвященной визиту кыргызского президента А. Акаева и кыргызской государственной делегации во Францию в 2002 г., писала: «Кыргызское государство возникло не в 1991 году. Оно возникло на тысячи лет раньше. Кыргызы являются самым древним народом среди тюрков.
Еще в третьем веке до нашей эры в письменных источниках сообщается о том, что кыргызы вошли в состав гуннов. И когда близ Парижа, на знаменитых Каталаунских полях, сошлись в великой битве войска Римской империи, франков, англосаксов, германцев – с одной стороны, гуннов, т.е. тюрков и славян, под предводительством великого Аттилы (Эдиль) – с другой, кыргызы показали чудеса храбрости.
Само имя ′кыргыз′ стало нарицательным. Выдающийся французский поэт и писатель Поль Валери даже написал ′Песнь о кыргызе′. В ней, правда, отражены все западные фобии: жестокий завоеватель кыргыз вновь хочет напоить коня в Сене» [«Слово Кыргызстана», от 23.07.2002, с. 2] [подчеркнуто нами. А.Б].
И представим самый последний во временном отношении миф, возникший совсем недавно, в конце прошлого века и тысячелетия. Суть этого мифа такова: «Готовясь к главной в своей жизни битве, Аттила вполне сознательно вел свою неисчислимую армию если не к ясно задуманному им поражению, то, по крайней мере, к максимальному числу потерь со своей стороны.
Вдохновенный воинственный миф о Валхалле, великой небесной 'казарме' бога Одина, в которой пируют павшие на земле герои, на протяжении ещё пятнадцати веков будоражил не только полководцев, но и великих художников. Германские мифы, конечно же, были известны Аттиле…
Предания о Каталаунской битве гласит, что ещё три дня и три ночи над полем битвы сражались мертвые воины.
Вот в чем возможная разгадка!
Аттиле нужна была сильная армия мертвых – тех, кого германцы благоговейно называли 'эйнхериями'. Земная власть и слава уже не прельщали великого воина. Победив в молодости бургундов, богатырей Одина, этот варвар бросил вызов богам! Он был способен исполнить миф до конца и сокрушить небесную Валхаллу… » [Смирнов С. «Смертельный номер Аттилы» // Приложение к ′Литературной газете′ «Л.Г. – Досье», №1, 1995, с. 5].
Эта легенда возникла не на пустом месте. Все дело в Каталаунском сражении – главной битве в жизни Аттилы от 451 г. Поздним летом – в начале осени на Каталаунских полях в Северной Шампани во Франции (тогдашняя Галлия – провинция Римской империи) сошлись две огромные армии: Римской империи и Гуннской державы. Тюркоязычные гунны, ираноязычные аланы, германоязычные остготы, гепиды, алеманы, славяноязычные анты, венеды и др. под предводительством хана Аттилы сражаются с объединенным войском латинян–римлян, германоязычных вестготов и франков, ираноязычных сарматов, кельтоязычных галлов и др. под началом римского полководца Аэция, с которым Аттила в юности и в молодости, будучи заложником в Риме и состоя на римской военной службе, был очень дружен. С обеих сторон в сражении, по свидетельству очевидцев, участвовало около полумиллиона человек. Битва продолжалась три дня. Погибло примерно150 тысяч человек. Ни одна из сторон не смогла одержать победу.
И последнее удивляет. Предводитель гуннов, опытнейший и сведущий в военных делах Аттила, казалось, все делал так и вел битву так, чтобы не одержать победу, хотя мог бы в очередной раз, обладая толковыми военачальниками и отважными бойцами, самым безжалостным образом сокрушить противника. Как свидетельствуют очевидцы, а также поздние исследователи истории гуннов, Аттила мог и не доводить дело до такого масштабного сражения (которую, вне всякого сомнения, он мог бы при желании выиграть), а разбить всех своих врагов по-одиночке: римлян, вестготов и сарматов [cм. об этом: Бек фон А. «Гунны», кн. III, т. II, Бишкек, 2009, с. 289–298].
Политическое обеспечение грядущего сражения также выглядит удручающим и не совсем понятным. «Тактика Аттилы может показаться очень странной. Своим медленным передвижением по северу Европы, своими оскорбительными письмами в Константинополь и Равенну, куда уже давно переместился римский двор, этот великий воин сделал, казалось, все, чтобы сплотить всех своих врагов и дать им время для стратегического, тактического планирования» [Смирнов С. цит. соч., там же].
Поражает и поведение римского главнокомандующего Аэция, одного из великих полководцев древности, образованнейшего человека своего времени и одновременно искусстного политика, которого сами граждане империи – его современники называли «последним римлянином».
«Аэций мог бы помериться славой с самим Юлием Цезарем, если бы жил немногим раньше окончательного упадка и паралича некогда непоколебимой никакими внешними силами державы. Под началом Аэция гунны Аттилы и его брата Бледы громили багаудов и железных бургундов, а заодно – в пору многочисленных путчей – и мятежные легионы самой империи. Именно Аэций, выходец с нижнего Дуная, официально, от лица Рима, передавал Аттиле во владение придунайские земли Паннонии. Именно Аэций в залог верного союза с Римом оставлял Аттиле на годы своего сына Карпилиона» [Смирнов С. цит. соч., там же].
И вот Аэций, заблаговременно зная слабости своего воинства, все же беспечно выходит на сражение с многочисленными гуннами. Видимо, он твердо знал, что разгрома его армии на этот раз не предвидится. Он состоял в тайных отношениях с Аттилой, своим бывшим подчиненным по римскому легиону и одновременно своим другом. «Добавим сюда лишь один штрих: тайным ночным парламентером от магистра обеих милиций Аэция к верховному главнокомандующему степными туменами Аттиле прибыл сын великого румийца Аэция, бывший гуннский юзбаши, благородный двадцатидевятилетний легат Карпилий» [Бек фон А. цит. соч., с. 298].
Вероятно, Аэций, твердо знал о ничейном характере сражения, ждал известия о добровольной гибели Аттилы на громадном костре из сложенных деревянных седел, с тем, чтобы увезти свою армию назад в Южную Галлию.
Но Аттила не взошел на огромный костер из полыхающих седел. Его удержало от этого полученное известие о гибели вестготского короля Теодориха, войско которого составляло около трети сборного римского воинства и сыновья которого, охваченные жаждой власти в вестготском королевстве, бросили союзных римлян и вместе с вассальными им сарматами (коих насчитывалось до 10 % в общеримской армии) поспешили в свою столицу Толозу (Тулузу) на средиземноморское побережье. Таким образом, в строю у сражающихся римлян и их сторонников осталось в наличии только около 50% от первоначального личного состава войска, с учетом погибших и раненных, и гунны, после такой магической гибели Аттилы в порыве ярости и мести могли бы уничтожить всех противоборствующих противников, а это стало бы нарушением задуманного смертельного обряда.
Вспомним, что через год в 452 г. гунны и их союзники вторглись на территорию римской метрополии и камня на камне не оставили во всей Северной и Средней Италии, и тогда уже Аэций предпочел не сражаться с гуннами, а оставался в Галлии (Франция), доверив это дело другим римским военачальникам – консулам и преторам.
Но современная, самая последняя во времени, легенда об Аттиле, гунне, гунне-кыргызе, кыргызе, хане племени сабиров, хане восточного гуннского крыла, великом кагане (агахане – главном хане) всех гуннов и союзных им народов, туменбаши, главнокомандующем гуннского войска, легате (командующем легиона) и магистре милиции западноримской армии / «Этот варвар имел римское гражданство и носил одно из высших званий в римской армии – magister militium (выше мог быть только ′магистр обеих милиций′, то есть, по нашим понятиям, верховный главнокомандующий)» [Смирнов С. цит. соч., там же] / на этом не заканчивается.
Аттила нашел другую магическую смерть и, возможно, стал первенствовать в Валхалле – обиталище древних героев: «Аттила умер через год, ′выбрав′ более сильную в магическом плане смерть. Он вступил в миры богов во время своей первой брачной ночи. В супруги он выбрал себе именно германку, которую звали Ильдихо. По исторической версии, он скончался от инсульта… Но посвященные той эпохи знали, что смерть от руки женщины может придать воину в потустороннем мире необычайную силу… Недоброжелатели Аттилы пустили слух, что свершилась месть германцев, что Ильдихо была засланным убийцей, подпоившего своего 'возлюбленного' до полной бесчувственности, а затем придушившая его своими крепкими, как у воительниц севера, руками. Однако, судя по историческим свидетельствам, сами гунны, увидев поутру своего владыку бездыханным, вовсе не посчитали его юную супругу преступницей, что странно даже по нашим, 'гуманистическим' понятиям…» [Смирнов С. цит. соч., там же].
Амангельды Бекбалаев, доктор филологических наук, профессор, декан гуманитарного факультета Кыргызско-Российского Славянского университета
