Отголоски культа предков в киргизских верованиях прошлого
Иногда в кишлаках и на джайлоо с пренебрежением относятся к древним изваяниям. С полей и пашен их убирают и бросают в глубокие арыки; бывают случаи использования изваяния для сооружения фундаментов, мостиков, крепления ворот. В лучшем случае, скульптуры древних тюрков убирают с мест их первоначальной установки и вкапывают у фасадов учреждений или жилых домов, где изображения средневековых воинов служат в качестве коновязи. Такое неуважительнее отношение к памятникам этого рода связано с укоренившимся ошибочным бытовым представлением, что якобы каменные изваяния являются изображением калмаков. Они так и именуются «калмак таш».
Тем не менее, культ предков, и связанный с ним обычай изображать мертвых еще в дореволюционное время, в противовес исламским догмам, был хорошо известен у многих народов тюркского корня, к которым принадлежат и киргизы. Согласно древним народным представлениям, душа умершего мужчины в течение года пребывала в его изображении, которое именовали «тул». Изображение покойного в разных местах Киргизии не было одинаковым. На юге республики подобие умершего представляло собой вертикально поставленную подушку, которую облачали в одежды покойного. Тул, воздвигнутый в честь известного манапа Шабдана Джантаева, состоял из вертикального шеста, водруженного на мужской половине юрты. Конец шеста выходил наружу, где к нему привязывали траурные флаги. Внутри юрты на шест крепились поперечные планки, на которые надевали наряды Шабдана, увешанные орденами, медалями и другими знаками отличия этого феодала. Выше был помещен его портрет. Так выглядели тулы в начале ХХ в.
Более древние изображения имели значительно большее сходство с человеком. В XIX в. чаткальские киргизы вырезали тул из дерева. Причем изображались руки, ноги, голова. При перекочевках вдова покойного сажала тул на лошадь и вела ее в поводу за собой.
Чаткальские тулы, видимо, очень напоминали те изображения покойных, которые были отмечены в древнейшей, явно домусульманской, части эпоса «Манас».
В конце первой части эпической трилогии конкретизируется сам характер изображения покойного. На похоронах Манаса мудрый Бакай
«… срубил тополевый ствол,
Приложил старания он,
Высек изваяние он:
Под его руками возник
Деревянный Манаса двойник!
Как у Манаса, руки его,
Как у Манаса, ноги его,
Даже глаза похожи его!»
Таким образом, древние поверья киргизского народа, связанные с культом предков, очень сходны с такими же поверьями древних тюрков. Первые явно восходят ко вторым. Отсюда следует, что каменные изваяния древних тюрков раннего средневековья являются важным археологическим источником при изучении происхождения и идеологии киргизского народа, как составной части тюркских народов нашей страны.
Приведенные факты свидетельствуют об этногенетическом родстве древнетюркских и киргизских идеологических представлений, что в свою очередь свидетельствует об участии древних тюрков в этногенезе современных киргизов Тянь-Шаня.
Тюркские рыцари
Итак, каменные изваяния с кубком в правой и саблей в левой руке - олицетворение мощи Тюркского каганата, изображение его рыцарей, знатных воинов. Это их копьями тюркские каганы раздвинули границу своей державы от Кореи до Черного моря.
Каков этот рыцарь в бою? Среднеазиатская молва приписывала Александру Македонскому весьма высокую оценку боевых качеств тюрков: «Оставь тюрка в покое, пока он оставляет тебя, ибо добыча от него мала, а ярость его неизмерима». Молва молвой, а доля правды в ней была немалая.
Вот что говорили о своей доблести сами тюрки:
Когда ему было двадцать один год, мы сразились против Ч ача-сенгуна.
В самом начале (в первый раз) на (принадлежавшего ) Тадыкын-чуру серого коня сев верхом, он напал (на врага)
Тот конь там пал.
Во второй раз на (принадлежавшего ) Ышбара Ямтару серого коня сев верхом, он напал (на врага).
Тот конь там пал.
В третий раз на (принадлежавшего) Йегин-Селиг-беку снаряженного гнедого коня сев верхом, он напал (на врага)
Тот конь там пал.
В его панцирь (и) его плащ более ста стрел попало, (но) его головы в медном (шлеме) ни одной (стрелой) не достигли.
Как он нападает, все вы, тюркские беки, знаете!
То войско мы там уничтожили.
Это не эпическое сказание о подвигах мифического героя, это описание реальной атаки реального тюркского принца Кюль-тегина в его же эпитафии. А она пользуется у специалистов репутацией серьезного исторического источника. Напряженность ситуации, драматизм и ярость боя подчеркнута троекратным «Тот конь там пал». Автор эпитафии не счел нужным даже упомянуть количество врагов, повергнутых принцем: для тех, кто участвовал в такой сече, и так все ясно.
Ратное мастерство этого рыцаря подчеркнуто в другом эпизоде:
Огузские враги напали на ставку. Кюльтегин, сев верхом на белого (коня) Огсиза, девять мужей (воинов) заколол (копьем), ставку не отдал.
Чехословацко-монгольская археологическая экспедиция под руководством Йисла раскопала храмовый комплекс в честь Кюльтегина. Экспедиции удалось найти разбитые части двух каменных фигур - портретные изображения Кюль-тегина и его супруги. На принце высокий головной убор с барельефом птицы, безусое овальное лицо, скулы и разрез глаз типично монгольские, рот маленький, нос приплюснут, подбородок тяжелый. Ничего особенного в лице одного из лучших воинов каганата, если не знать, что от его руки погибло, судя по балбалам у храма, 169 врагов!
Арабы высоко ценили профессионализм тюркских всадников в единоборстве. АльДжахиз описал следующий эпизод: однажды отряд арабских конников окликнул одинокий тюрк (по мнению аль-Джахиза, самый гнусный из тюрков) и предложил любому из них сразиться. Прекрасный и смелый юноша-араб принял вызов и, опустив копье, погнал коня к нему. Тот бросился бежать. Когда оба всадника удалились от отряда, тюрк развернул коня и шутя сразил юношу. Пока, пораженные видимым, арабы поняли происшедшее, тюрк ограбил павшего и быстро скрылся.
В научной литературе высказано мнение, что кочевые всадники не умели брать города и крепости. При этом почему-то не учитываются вполне достоверные сообщения о том, что тюрки не раз воевали по ту сторону китайской стены и брали города. Едва ли могут вызывать сомнения сведения средневековых кавказских авторов об успешном штурме тюрками стен Дербента, Тбилиси, Партава. Аль-Джахиз особо подчеркивает знание и применение тюрками различных хитростей при осаде и занятии крепостей. В действенности этих хитростей были настолько убеждены жители укрепленных поселений и городов, что доходило до курьезов. Приведу один из них, который очень напоминает выходку Алдара-Косе.
3авидя вдали группу тюркских всадников, обитатели кешков (замков) в селении закрылись на все запоры и настороженно следили за ними из-за зубцов стен. Вдруг от тюрков отделился один джигит, подскакал к замку и приказал хозяину немедленно спуститься и открыть дверь, иначе он хитростью возьмет замок и тогда упрямцу несдобровать. Хозяин, к ужасу соседей, кстати, пассивно наблюдавших за действиями тюрка, в точности выполнил приказание. Тюрк связал его, подогнал к замку ближайшего соседа и предложил тому купить пленника за дирхем. Сосед принял это за шутку, так как нормальная цена на раба была минимум в двести раз больше, но все же бросил со стены монету. Джигит поймал ее и ускакал. Но это было лишь началом тюркского юмора. Не успели соседи достойно оценить его, как на горизонте заклубилась пыль и тюрк вернулся. Он деловито раскусил дирхем и, бросив половину покупателю, сказал, что взял слишком много за такого простака.
Вглядываешься в строгие каменные лики безмолвных героев с чашей в одной и с мечом в другой руке и стараешься угадать, кем был он при жизни. Яростным Кюльтегином? Шутником с дирхемом? А может быть, тем и другим?
Тюркские дамы
Мы до обидного мало знаем о них. Эпитафий, как знатным воинам, на их могилах не писали, хроники о них почти не упоминали. Во всем усматривается подчиненное положение женщины. Право выбора жены принадлежало мужчине. «Если мужчине нравится девушка, то ... он посылает сватать ее, и родители редко отказывают». За жену платили калым. После смерти мужа женщина обязана выйти замуж за его брата или сына. Мужчина имел несколько жен. Тюрчанки любили играть в волан. Ибн-Фадлан отмечал, правда, со слов тюрка, высокие моральные устои тюркских женщин. И немудрено. По тюркскому обычному праву прелюбодеяние наказывалось смертью. В намогильных эпитафиях тюркские женщины упоминаются вскользь наряду со скотом и прочими удовольствиями, которыми не насладился покойный при жизни.
На арабском Востоке тюрчанки получили широкую известность как рабыни-наложницы. Известный врач Ибн-Бутлан (IX в.) в своем наставлении о покупке хорошего раба дает высокую оценку тюрчанкам: «Тюрчанки сочетают в себе красоту, мягкость и белую кожу, глаза у них маленькие, но приятные, рост небольшой, вплоть до низкого, высоких среди них мало. Они - неиссякаемый источник в смысле деторождения, дети от них редко бывают уродливыми и, как правило, не бывают плохими наездниками. Они опрятны, хорошо готовят, но расточительны и ненадежны». Выдающейся красоты и гордого нрава были тюрчанки из Таласа. Поэт аль-Бейхаки (ХI в.) посвятил этим красавицам стихи:
Газель отняла кровь мою и лишuла сна мои глаза,
Из рода тюрков, из газелей Тараза.
Красота легла на ее щеках расписным узором,
И мускусный пушок на ее лице подобен вышивке.
С ожерельем горлицы, пением соловья,
Красотой павлина и душой сокола.
Остается добавить, что матерями многих багдадских халифов и русских князей были тюрчанки. Мать шаха Ирана Хормизда IV была тюрчанкой по имени Каэн.
Древнетюркское руническое письмо
Рунами именуют старинные карельские, эстонские и финские эпические песни, составившие эпос «Калевала». Рунами назвали и письмена, которыми раннесредневековые скандинавы наносили свои памятные и религиозные тексты. Почему же письменность древних тюрков Енисея, Монголии и Киргизии, отстоящих за тысячи километров от Скандинавии, именуют рунической? Есть ли здесь какая-либо связь? Есть, но случайная.
Памятники древнетюркского письма были открыты в 1721-1722 гг. известным исследователем д.г. Мессершмидтом, который по заданию Петра I собирал сведения о природе, истории, экономике и этнографии Сибири. Его сопровождал пленный шведский офицер Ф.И. Табберт (Страленберг). Оба прекрасно знали древние балтийские графемы и были поражены близостью начертания енисейских письмен со скандинавскими рунами. Отсюда и название вновь открытого письма. Однако генетической связи между двумя алфавитами, как это было впоследствии доказано, не было и не могло быть.
В настоящее время в Средней Азии, главным образом в ее восточной части, известно свыше 40 древнетюркских надписей на керамике, мелких изделиях, на скалах, однако и по сей день наиболее крупным и значительным местом сосредоточения среднеазиатских рунических памятников является Таласская долина.
Весной 1896 г. аулиеатинский уездный начальник В.А. Каллаур в 8 км к востоку от с. Дмитриевское (г. Талас) нашел большой валун с четырехстрочной рунической надписью. Это была сенсация! «Насколько заинтересовались петербургские научные круги этой находкой, - писал проф. М.Е. Массон, - явствует уже из того, что по получении в начале 1897 г. сообщения и копии надписи, проф. бар. В.В. Розен снесся по этому поводу телеграммой с генерал-губернатором бар. А.Б. Вревским, а затем прислал специальное письмо с просьбой оказать содействие «приведению в известность и охранению от гибели подобных драгоценных остатков Туркестанской старины».
В 1898 г. в местности Айртам-Ой В.А. Каллаур нашел еще два валуна с древнетюркскими письменами. В том же году к ним прибавилось два валуна, найденных финской экспедицией Г. Гейкеля.
В Таласе была сделана еще одна уникальная находка - еловая палочка, с четырех сторон покрытая рунами. Она находилась в шурфе древних горных выработок на глубине 5 м от поверхности. Палочку нашел геолог И.Ф. Мереньянин в конце 1932 г. и передал профессору М.Е. Массону. Сейчас она хранится в Эрмитаже.
В 1961 г. П.Н. Кожемяко и Д.Ф. Винник обнаружили четыре новых надписи на валунах, в 1977 г. Ч. Джумагулов - одну, а весной 1982 г. В. Плоских - еще одну. Таким образом, в Таласской долине найдено одиннадцать валунов и одна палочка с многострочными текстами. Тут же известны мелкие надписи на камнях. По одной рунической надписи найдено на Иссык-Куле, на Алае и в Баткенском районе Ошской области.
В датировке этих памятников нет единства. Их относят к периоду от V в. до «не ранее IX в.». С.Г. Кляшторный таласские эпитафии относит к памятникам, оставленным в 40-60 гг. VIII в. Его датировка в настоящее время наиболее обоснована. В смысле этнической классификации все таласские руны принадлежат к группе памятников Западнотюркского каганата (тюргеши). Деревянная палочка по особенностям начертания большинства знаков является исключением. Такими знаками писали в Восточной Европе и на Северном Кавказе (печенеги?).
По своему жанру рунические памятники неоднородны. Все таласские валуны и, возможно, стела из Алая содержат надгробные надписи (эпитафии). Они выполнены по трафарету и содержат упоминание имени, титула, возраста ближайших родственников и приближенных погребенного. Реже упоминаются важные события в жизни героя и дата смерти. Видный тюрколог профессор С.Е. Малов назвал намогильные надписи из Таласа «кладбищенской поэзией» древнетюркского времени. Отдельные небольшие надписи на камнях и скалах можно трактовать как памятные и посетительские. Знаки на венчике хума из Кара-Булака обозначали функциональное назначение сосуда или имя владельца (мастера). Деревянная палочка могла быть записью маршрута, дорожником.
Переводами таласских текстов занимались русские, венгерские, турецкие и советские ученые. Немало труда отдали их изучению С.Е. Малов, И.А. Батманов, Ч.Дж. Джумагулов. Переводы в значительной мере отличаются друг от друга, что затрудняет использование их в качестве исторического источника.
По мнению профессора В.А. Лившица, представляется вероятным, что руническое письмо тюрков возникло в результате обработки согдийского алфавита. Наиболее вероятная дата появления его - вторая половина VII - начало VIII вв.
Таласские руны свидетельствуют о наличии собственной системы письменности в 3ападнотюркском государстве, о довольно развитой грамотности населения, способного читать и писать на своем языке как эпитафии на могилах крупных феодалов, так и надписи на бытовых предметах. Однако руника 3ападнотюркского государства не могла полностью вытеснить согдийскую систему письма. Последняя применялась как на тюргешских монетах (УIII в.), так и в огромных посетительских надписях XI в. (ущелье Терек-Сай и Кулан-Сай в Таласе). Как тюркское, так и согдийское письмо на территории Киргизии были вытеснены арабской графикой в результате исламизации края при Караханидах.
Тюрки не всегда были кочевниками. Часть их, начиная с VI в., жила в городах и селениях, занималась хлебопашеством, садоводством, ремеслами и торговлей. Они быстро впитали культурные достижения среднеазиатской земледельческой цивилизации и нашли в ней свое место, привнеся в средневековые города Киргизии лучшие достижения кочевой культуры. В VI- ХII вв. шел процесс сближения различных тюркских племен, их консолидации, процесс становления общей культуры, языка, литературы, искусства. Ему не суждено было завершиться. В городах Чуйской долины и Ферганы, в кочевьях Прииссыккулья и Алая, на горнорудных промыслах Таласа и Чаткала в начале рокового XIII в. уже глухо слышался грозный топот конных орд Чингиз-хана, губительное нашествие которых надолго задержало культурное развитие Киргизии.