Генеалогические составляющие играли важную роль в этнополитической консолидации кочевых племен и формировании этноса. Поэтому практически все тюркские народы связывали свое генеалогическое древо с именем их первопредка – Тюрком. В древних могущественных кочевых обществах были созданы генеалогические повествования – санжыры, в последующем превратившиеся в гимн народа. В империи Хунну существовало предание о восшествии на престол Модэ шаньюя, Караханидском каганате – легенда о Сатуке Бугре хане, Огузском каганате – «Огузнамэ», Кыргызском государстве – «Манас».
Вышеназванные произведения искусства являлись, прежде всего, генеалогическими трактатами, основанными на военной демократии, где заложена идея самосохранения, единения этноса во благо будущего государства и общества. В них отражены стратегия развития государства и общества, геополитические интересы, его верования, быт, обычаи и традиции, местообитания народа. Учтены интересы как крупных, так и малых племенных объединений. Эти обстоятельства превратили их в гимн народа, что обеспечивало и повышало его иммунитет самосохранения. При каждом случае, когда начинался период консолидации народа и возрождения государственности, каждое племя старалось одним из первых откликнуться на зов центробежных сил и вступить в союз.
Генеалогические составляющие имели строго закрытый характер для не членов социальной группы, даже если индивид является членом родственной подгруппы (рода или племени), представляя один этнос с первым. Это обеспечивало выживаемость и давало возможность более точно узнавать экономические потребности народа (количество ртов) и ведения определенную слаженную социально-экономическую и общественную политику. Поэтому, часто встречались случаи, когда юношу, выросшего у своих родственников по материнской линии (попавшего в эту группу, в силу различных непредвиденных обстоятельств), достигшего зрелого возраста, возвращали или он сам возвращался к своим соплеменникам по отцовской линии. Это, прежде всего, для того, чтобы тот получил социальную защиту в отцовском роду, и где бы смог получить себе причитающуюся долю. Так как инородцы не имели права в получении наследства или улуша (доли) в чужой для него социальной группе. Т. е. данные нормы не связывались с отчуждением юного родственника по материнской линии, а наоборот были связаны заботой рода о его будущем, чтобы он смог получить свой улуш (долю) в отцовском роду, где он имел полноценные права и социальную защиту.
Ярким примером данного явления может служить сюжет из трилогии эпоса «Манас», где описывались события после смерти Манаса. Сразу после смерти Манаса его жена Каныкей со своим новорожденным сыном Семетеем бежит к своему отцу в Бухару, где вырастила молодого царевича. Достигнув зрелого возраста, Семетей покидает дом своего дяди и возвращается к своему народу. Подобный сюжет повторялся в легенде, посвященной к эпохе консолидации кыргызов во главе Тагай бием, когда его сын, рожденный от иноземки, в поисках своего отца приходит на Тянь-Шань. Он, со своими товарищами Азык, Саяк, Черик находит Тагай бия во время дележа улуша между своими сыновьями. В результате нашедший своего отца Кара Чоро был принят Тагай бием, а его друзья были усыновлены. Тагай бий каждому из них распределил свои доли, причитающиеся и принадлежащие им, защищенные родовым правом.
В кочевом обществе господствующая социальная группа, являлась консолидирующим звеном в племенном союзе, что обуславливало инициированию ассимилятивных процессов внутри конфедерации. В древнетюркском обществе первоначально термин «тюрк» представлял имя господствующего рода. Однако, с образованием Великого Тюркского каганата этноним «тюрк» распространялся на все подвластные племена. Тюркские каганы воспринимали народ каганата как единый тюркский этнос «тюрк будунум», что говорит о консолидирующей роли господствующего племени. В эпосе «Манас» хан Манас тоже называл племена подвластные ему единым народом Кыргызского государства. Манас говорил: «Кулалы таптап куш кылдым, курама жыйып журт кылдым».
Тюркский народ состоял из пяти племен толис и пяти тардуш. Примерно такая же система была внедрена на Тянь-Шане, после покорения местных племен данного региона Истеми каганом. Все тяньшаньские племена были разделены на пять племен нушиби и пять дулу. В первом лидирующую роль играл род азгыр с титулом «иркин», а во втором род чумек с титулом чор. Каждое объединение представляло одну стрелу, поэтому союз племен называли он ок будун. По мнению С.Г. Кляшторного, «стрела» была формой военно-административной, а не родоплеменной организации [101.-C. 326, 133; 332, 435. ]. «Стрела» могла состоять из нескольких средних и малых племен, принявших общее имя. Каждая «стрела» должна была способна выставить один тумен войска и иметь свой стяг. Т.е. тысячное конное войско с «великим предводителем» – шадом.
Однако, как только ликвидировалась власть господствующей династии, сразу вместе с ней распадалась конфедерация, бывшие союзные племена разбегались, спасались бегством, дробились на более мелкие объединения. Падение Западнотюркского каганата представляло классическую форму изменения политической ситуации в стране и перехода власти от одного клана к другому. В 704 году был убит последний представитель династии ашина тюргешами, что положило конец гегемонии этой династии на Тянь-Шане.
История Западнотюркского каганата отражала все могущество института кагана в эпоху централизованного правления Истеми кагана. Но вместе с тем, всю слабость при его приемниках, особенно Ишбар Хилаш кагане. Князья дулу и нушиби заставили его провести реформы общественной структуры каганата, что привело к практической независимости вождей племен [80.-C. 70.]. Был ликвидирован институт тутукства [123.-C. 91], предназначенный для контроля и сбора налога, что показывало слабую власть кагана. Отныне вожди племен утверждались и назначались каганом. Тем самым он превратил их в «управляющих», зависимых лично от него. Каган направлял в каждое племя представителя из рода ашина – шада, который не был связан с племенной знатью. Он должен был руководствоваться, прежде всего, интересами центральной власти [68.-C.20.]. Однако это не помогло. Вожди племен дулу и нушиби, почувствовав свободу, активно вмешивались в политику и государственные дела. Каждая сторона старалась привести собственного ставленника к власти, чтобы иметь своего кагана. В конечном счете, это привело к гибели государства в 704 году.
Откупная система налогообложения была присуща для всех государств кочевников. Она представляла несовершенную систему налогообложения, что часто приводила к падению и уничтожению государства, прежде всего, со слабой центральной властью. В улусах чингизидов, где также применялась эта система, от имени монгольских ханов управляли откупщики, в подчинении которых находились даруги, баскаки и военные монгольские отряды. В Чагатайском улусе откупщики Махмуд Ялавач и его сын Масуд бек являлись официально утвержденными или доверенными лицами хана. Кроме них в крупных и малых городах правили местные правители, представители духовенства мелики, садры, саиды.
Несмотря на то, что политическая система кочевников (двух- или трехкрылые политические системы) во главе с каганом имели свои негативы, все же она способствовала в определенной мере консолидации общества, а в некоторых случаях формированию более устойчивых этносоциальных организмов. Наибольшего успеха в этом добились восточные тюрки во главе с ашинами, огузами (туркменами), енисейскими кыргызами, уйгурами, монголами и другими кочевниками, которые смогли построить более устойчивые этнические общности.
Одним из важных моментов в истории Центральной Азии явилась эпоха Кыргызского Великодержавия, когда енисейские кыргызы смогли взять под контроль всю Степь и подвергнуть ассимиляции тюркских и монголоязычных кочевников Западной Монголии. По утверждению отдельных ученых енисейские кыргызы в эпоху Великодержавия включили в свой состав новые компоненты. Е.Кычанов полагал, что найманы, кераиты, меркиты, возможно и татары относились к народу Кыргызского каганата [119.]. Т. К. Чороев писал об экзоэтнонимическом характере отдельных названий тюрко-монгольских племен, например, «найман», «калмак», «кытай» [195.-С. 105-106.].
При этом, нельзя забывать, что все этносы, названные выше, появились на политической арене Центральной Азии в VI-VIII века или чуть позже, когда в степях Западной Монголии происходила ожесточенная борьба за гегемонию между кыргызами и алакчынами (алатами – пегими лошадниками) с одной стороны, между кыргызами и тюрко-огузами с другой.
Отметим, что Западная Монголия находилась под влиянием не только могущественных тюркских кочевников, но и монголоязычных союзов племен, например, жужан, цзубу, кара китаев, монголов и т.д. Однако тюркизация монголоязычных племен региона началась намного раньше, с эпохи Великого Тюркского каганата, когда под сильной каганской властью подверглись ассимиляции монголоязычные роды, в том числе жужане, бывшие хозяева предков тюрков. В результате появились смешанные объединения и конфедерации. Например, тюргеши, тюрки-шато и другие. На этот счет есть весьма любопытные сведения у Абул Гази Хивинского, который писал о конкиратах как о племени, имевшем отношение к тюркам. Автор в своей книге «Родословное древо тюрков» отмечал, что Чингиз хан, проигравший сражение кераитам, отступая на своем пути, встретил конгиратов во главе которых стоял некий Тюрк-или. Чингиз хан общался с ними с помощью переводчика и убеждал их объединиться с ним. Когда конкираты «отдались ему в верноподданстве», он отправил представителя ильтуркинов послом для ведения переговоров от его имени с кераитами [78.-C. 111.].
Табылды Акеров, кандидат исторических наук, директор Института этнологии Международного университета Кыргызстана.